Чудо десяти дней

— Да, — подтвердил Эллери, — тут вы правы. Возможно, это никому не удастся доказать. Но, мистер Ван Хорн, лишь немногих убийц судят на основании прямых улик. Отдельные факты сведут воедино, учтут обстоятельства дела и вас… обвинят в убийстве… Да, — сказал Эллери после короткой паузы. — По-моему, это важно, мистер Ван Хорн. Вам предъявят обвинение, вы предстанете перед судом, обо всей истории снова заговорят, и великий Дидрих Ван Хорн, до сих пор вызывавший симпатии общества, обманутый муж и отец, раскроет свою суть. Окружающие поймут, что вы крайний эгоцентрик и совершили убийство из мести. Не спонтанное убийство, не эмоциональный взрыв от случайно обнаруженного предательства, а хладнокровное, обдуманное, спланированное, преднамеренное преступление.

Вы старый человек, мистер Ван Хорн, и я не могу себе представить, будто вас страшит смерть. Вы человек сильный, мужественный и вряд ли вообще чего-нибудь боитесь. Но мне кажется, перспектива быть выставленным на всеобщее обозрение вас испугает. Какая болезненная, мучительная гибель, какое ужасное наказание! От подобных наказаний человек страдает, даже когда лежит на дне могилы.

Теперь Дидрих уже не улыбался. Больше он ни разу не улыбнулся. Он безмятежно сидел в инвалидном кресле, и Эллери его не беспокоил. Мистер Квин просто стоял поодаль и глядел на старика.

Но затем Дидрих поднял голову, осмотрелся по сторонам и с горечью спросил:

— Если я поставил своей целью убить суку и навязать преступление щенку, то почему не сделал это прямо, без всяких ухищрений? Для чего мне понадобился высокопарный, нелепый замысел с десятью заповедями?

Когда Эллери ответил, его тон не изменился, хотя лицо густо покраснело.

— У детектива может быть одно объяснение, а у психолога — другое, — сказал он. — Истина — в сочетании этих объяснений.

Вы сильный, крепкий человек и большую часть жизни занимались практическими делами, бизнесом. Но по сути вы весьма рассудочны, мистер Ван Хорн. И, подобно всем тиранам, привыкли размышлять. Вы никогда не поступали наобум, под влиянием импульса. Вам нужно было заранее обдумать и спланировать каждый шаг, как в сражении или в политическом перевороте. Вы «лепили» Говарда с его младенческих лет. Вы «планировали» Салли столь же сознательно, как Говард планировал свои статуи. Она полагала, будто вы внезапно полюбили ее, и ошибалась. Она не знала, что вы решили жениться на ней еще в тот день, когда увезли ее из Лоу-Виллидж, и постепенно начали превращать в женщину, готовую в будущем разделить с вами царство.

Идея десяти заповедей в ряде отношений стала вдохновенной кульминацией вашей интеллектуальной жизни. Она обладала размахом и мощью. Она была просто грандиозной. Достойной Дидриха Ван Хорна.

А зародилась она, как и все логические построения, с предпосылки. Ваша предпосылка оказалась двоякой: вы должны были наказать предавших вас близких и, наказав их, остаться вне подозрений. Или, если сформулировать еще жестче, должны были их убить и выйти сухим из воды. Вам причинили ущерб, и ваше эго не вынесло обиды. Неудивительно, вы ведь не только эгоист, но и человек с манией величия. Оскорбившим всесильного властителя предстояло испытать на себе его гнев и могущество. Он твердо решил возместить ущерб, нанесенный его эго, и покарать обидчиков, показав, что законы, которым подчиняются обычные люди, не для него, а его власть выше любого закона.

Но совершить убийство нелегко, еще сложнее навязать его невиновному, а самому остаться вне подозрений. Если бы вы убили Салли «прямо и без всяких ухищрений», то никто не смог бы заподозрить в этом Говарда. А вот вас смогли бы, и наверняка у кого-нибудь возникла подобная мысль. Ну а если бы вы навязали убийство Говарду «прямо и без всяких ухищрений», то не исключено, что Говард в панике проболтался бы о своих отношениях с Салли. И у вас появился бы сильный мотив. Почти исключительный мотив.

Итак, согласно вашему мудрому плану, проблема заключалась в том, чтобы Говард выглядел как единственный возможный подозреваемый. Но если у Говарда в данных обстоятельствах и был мотив для убийства, то лишь для вашего убийства, а уж никак не Салли. Поэтому вам нужно было создать такую атмосферу для преступления, в которой Салли оказалась бы убитой по ошибке, вместо вас. И, самое главное, добиться, чтобы Говард ни на секунду не усомнился в своем страшном деянии!

А это, как вы понимаете, мистер Ван Хорн, крайне затрудняло вашу задачу. План приобретал все более запутанные очертания — этого никак нельзя было избежать. По-моему, проект доставлял вам удовольствие. Наполеоновский склад ума оттачивается и крепнет, преодолевая преграды. Он даже стремится к ним, а порой и творит их.