Чудо десяти дней

А в-третьих, Говард, — с легкой усмешкой продолжил Эллери, — я усвоил важный урок: никогда не спешить с выводами и не судить о человеке на основании нескольких недель знакомства в Париже. И уж тем более никогда, никогда не спешить с выводами и не судить о женщине на основании чего бы то ни было.

Он связался с оператором на телефонной станции.

— Ты уезжаешь?

— Сегодня вечером. Немедленно. Оператор…

— Подожди минутку. Ты хочешь заказать такси?

— Да, да, оператор, одну секунду. Да, Говард. А почему ты спросил?

— Сегодня вечером нет никаких поездов.

— Мне это безразлично. Оператор… — Эллери неторопливо повесил трубку. — Тогда я перееду на сутки в какой-нибудь отель.

— Но это глупо.

— И опасно? Ведь вскоре выяснится, что гость Говарда Ван Хорна провел свою последнюю ночь в Райтсвилле в номере «Холлиса»?

Говард покраснел. А Эллери засмеялся:

— Что же ты предлагаешь?

— Возьми мою машину. Если ты твердо намерен уехать сегодня вечером — уезжай. Можешь припарковать ее в городе, а я потом заберу, — ничего с ней не случится. В конце недели я все равно отправлюсь в Нью-Йорк. Нужно будет накупить всякой всячины для будущего музея. А отцу объясню, что ты внезапно решил вернуться к себе, — и это правда. И я одолжил тебе мою машину, что тоже правда.

— Но ты не учитываешь, что я сейчас многим рискую. И поездка будет не из легких, Говард.

— Рискуешь? Чем ты рискуешь?

— А вдруг у меня на хвосте окажется Дейкин и предъявит обвинение в угоне автомобиля.

— Ну и занятный же ты тип, — пробормотал Говард.

Эллери пожал плечами:

— Ладно, Говард. Я попробую.

* * *

Эллери уверенно вел машину. Было уже поздно, и движение на главном шоссе почти замерло. Родстер Говарда насвистывал мелодию побега, на небе загорелись звезды, в баке было полно бензина, и Эллери, наконец, ощутил долгожданный мир и покой.

В его пребывании у Ван Хорнов с самого начала что-то не заладилось. Никакими делами, связанными с амнезией Говарда, он не занимался. Но там обнаружилась тайна, а герои этой истории были ему симпатичны и вызывали любопытство. Однако позднее, когда он узнал о бурной эротической сцене у озера Фаризи, то, наверное, должен был бежать от них без оглядки. А уж если он остался, то ему следовало твердо, без малейших колебаний отказаться от участия в переговорах с шантажистом. Каждый шаг на этом пути мог бы спасти его от вероятного и отвратительного предательства Говарда, если бы он вел себя разумно. И, по правде признаться, ему некого было винить, кроме самого себя.

Но самобичевание отнюдь не раздражало Эллери — в нем было даже нечто утешительное. Мирное чувство подкреплял и его чемодан — преданный, лечащий от невзгод спутник.

Теперь он мог увидеть удалявшийся от него Райтсвилл со всеми его дорогами и перекрестками. Ноющая рана стремительно исчезала за горизонтом. Теперь он мог увидеть Дидриха Ван Хорна с его тяжелейшей и нерешенной проблемой, а Салли Ван Хорн — с ее клубком противоречий. Он даже смог без прикрас увидеть Говарда — смятенного и болезненного узника собственной злосчастной судьбы, — вызывающего скорее сострадание, чем гнев. Да и Уолферт был всего лишь противен, но вовсе не заслуживал ненависти. А что касается Христины Ван Хорн, то она была не призраком, а чем-то еще меньшим — древней тенью призрака, беззубо возвышавшейся в темноте своего склепа, с несколькими засушенными кусочками Библии.

Библии.

Библии!

* * *

Лишь некоторое время спустя Эллери обнаружил, что припарковал машину у обочины дороги и сидит вцепившись в руль, пока его сердце пытается успокоиться, а в голове теснятся немыслимые картины.

Ему понадобилось время, чтобы расставить все по местам. И казалось совершенным чудом, что он смог побороть наваждение и разъяснить загадочные эпизоды, отбросив все второстепенное, как попавшийся на пути сухостой. Процесс приведения в порядок разрозненных домыслов следовало осуществить так, чтобы само явление стало видно в своем невообразимом обличье. Нужно было очутиться в отдалении от эпицентра событий, чтобы охватить взглядом их масштаб и великолепие.

Но было ли это возможно? По-настоящему возможно?

Да. Он не мог ошибиться. Никак не мог.

Каждая часть была окрашена пугающим цветом целого, и, собранные вместе, они открывали суть грандиозного, поистине грандиозного, и простого в своей грандиозности образца.

Образца… Эллери вспомнились его смутные размышления по поводу этого образца. Вспомнилось, как он старался расшифровать его иероглифы. Но тогда было совсем другое дело. И возможность любой ошибки исключалась.

Однако одного фрагмента все же недоставало. Какого же?

«Сосчитай помедленнее, один… четыре… семь».

Конь бледный, и на нем всадник, имя которому Смерть.

Он с яростной энергией нажал на стартер автомобиля, и тот развернулся.

Его нога прижимала акселератор к полу, изо всех сил стараясь его там удержать.

А рядом, в нескольких милях, есть закусочная, работающая до поздней ночи.

Ночной дежурный закусочной уставился на него пустыми глазами.

Рука Эллери дрожала, когда он опускал монеты в прорезь телефона-автомата.

— Алло? «Быстро».

— Алло? Это мистер Ван Хорн?

— Да?

«Безопасно».