Чудо - из чудес

            — Так у тебя же есть, и оно тебе очень нравилось на нашей свадьбе. Ты сама говорила, что оно — лучшее в городе, со дня его основания!

            — То в городе, а это, наверное — во всем мире. И не у меня… Скорее бы все это кончилось! После свадьбы мы немедленно уезжаем домой! К па-апе! Я сама поведу нашу машину!

            — «Лексус?!» — ахнул Ваня. — Да ведь ты же меньше двухсот километров в час не ездишь. А в таком состоянии — и все двести сорок будут! По нашим дорогам?! Подушки безопасности, конечно, спасут нас при аварии на любой скорости, но ведь такую машину разобьешь!

            — Тебе машину жалко, а мне главное быстрей уехать отсюда и от такого стыда! — не успокаивалась Виктория.

            Неизвестно, чем бы закончилась эта их первая серьезная размолвка, если бы не Молчацкий.

            Он взял микрофон.

            С чувством и очень красиво сказал все, что положено в самом начале.

            Сам, задавая всему торжеству тон, прекрасным голосом, спел знаменитую песню про свадьбу:

            «А эта свадьба, свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала…»

            И начались…

            Тосты-поздравления…

            Песни, которые пели артисты — причем, такие, кого жители Покровки только по телевизору могли увидать.

            Как ни отговаривался по смирению Григорий Иванович — но чин и положение обязывали — ему пришлось поздравлять молодых одним из самых первых.

            Сразу же после отца Михаила.

            Пожелав им счастья, раздав подарки, он виновато сказал, оказавшись рядом со Стасом:

            — Вот, видишь как получилось… Убеждал тебя в одном, а на деле все получилось совсем по-другому. Оказывается, и правда никогда нельзя говорить никогда. Диоклетиан и тот сумел не вернуться к власти. А я…

            — Так вы же ведь для людей! И во славу Божию! — напомнил Стас.

            И увидел в глазах Григория Ивановича — слезы.

            — Вот спасибо, утешил! — благодарно обнял тот Стаса. И, поднимая рюмку с красным вином или соком — трудно было понять, крикнул: — Горько!

            Этот первый, законный пред Богом и перед людьми, поцелуй Стас запомнил на всю жизнь.

            Как призналась ему потом Лена — и она тоже…

            Свадьба продолжалась.

            Тосты сменяли тосты…

            А затем в зале появилась… Горбуша!

            Виной тому был дядя Андрей.

            Он принес изготовленную им, представлявшую настоящее произведение искусства, клетку.

            Протянул ее Стасу с Леной.

            И тут же послышались шутливые голоса:

            — Неужели это для невесты?

            — Вот это порядок будет в доме, не то, что у нас!

            — Нет, — серьезно ответила Лена. — Это не для меня!

            — А для кого же?

            — Неужели для Стаса?

            — И не для моего Стасика. Сейчас сами увидите, для кого!

            И попросила Ника с мамой привезти сюда прямо в этой клетке Горбушу.

            — Может, не надо? — шепнула ей мама.

            — Нет, она была свидетельницей моих горестей, так пусть и порадуется вместе со мной!

            Горбуша, увидев столько света и такое множество народа, так растерялась, что поначалу даже не захотела выходить из открытой клетки.

            Но потом осмелела и села на удобном резном выступе кресла между Стасом и Леной.

            Увидев сверкающие бриллианты на шее Виктории, она зажмурилась от восторга.

            Что, к счастью, вовремя заметила Лена.

            — Горбуша, — предупредила она. — Если ты хоть один камушек оторвешь, то я тебе все перышки пересчитаю!

            — Здр-р-равствуйте! — к бурному восторгу зааплодировавших людей, поклонившись, каркнула ей Горбуша.

            — Это еще что такое… Ты научил? — наклонившись к Стасу, удивленно спросила Лена.

            — Понимаешь… она — сама! — попытался объяснить Стас.

            Но Лена не поверила:

            — Ну да, конечно!

            — Да честно тебе говорю! Ни с того ни с сего вдруг стала повторять все, что ей скажешь.

            — Все-все?

            — Ну да! Причем, говорить даже то, что слышала раньше.

            — Какой кошмар! — прижав ладони к щекам, ужаснулась Лена.

            — Кар-шмар-рр! Кошмар-р-р-р! — тут же радостно подтвердила Горбуша.

            — Надо же, еще и ворону на свадьбу принесли! — проворчала Виктория.

            — А что тут такого? — удивился Ваня.

            — А что хорошего? Ты хоть понимаешь, что это — плохая примета!

            — Я ведь тебе сто раз говорил: не верь в приметы, и не будут сбываться! — как только мог мягко сказал Ваня, у которого тоже понемногу начало портиться настроение.

            Горбуша, тем временем, освоившись и успев подружиться с некоторыми гостями, уже важно расхаживала по столу.

            Почти все предлагали ей сыр.

            Но Лена объяснила, что вороны не любят сыра.

            — А как же тогда басня Крылова? — изумились гости.

            — Ну, это, так сказать, писательский домысел! — авторитетно заявил Владимир Всеволодович.

            И Лена со значением сказала Стасу:

            — Вот видишь, какая великая ответственность лежит на писателях за каждое написанное ими слово? Так что у тебя все должно быть точнее, чем, как говорится, в аптеке!

            — В оптике! — язвительно усмехнулась подслушивавшая разговор Виктория.

            Стас впервые за все время свадьбы вздохнул.

            То ли по поводу того, что сказала Лена.

            Или из-за поведения Виктории.