Чудо-пилюли

– Я бы сказал, два кипятка, – с усмешкой уточнил традиционный заказ молодой бородач, но выполнил его как надо: наполнил два картонных стакана горячей водой, положил рядом два блестящих конвертика с чайными пакетиками, отдельно в бумажную салфетку завернул сахар и деревянные палочки для его размешивания.

Олег Петрович поблагодарил бариста, расплатился и переставил стаканы на полку-столик. Он снял крышечки, достал из кармана куртки аптечный пузырек с растворимым кофе и приготовил напиток.

– Знаете, а у меня как раз есть два подвешенных кофе, – сказал вдруг мальчик-бородач, наблюдая за манипуляциями Олега Петровича. – Хотите – возьмите. Там американо, но я могу сделать капучино или латте.

– Что? – Олег Петрович обернулся.

– Подвешенный кофе – это кем-то уже оплаченный. Некоторые люди так поступают, чтобы сделать приятное, у кого денег нет, – объяснил мальчик-бородач и вдруг покраснел.

– Спасибо! – растрогался Олег Петрович. – Вы так добры, милый юноша, мне приятно… Но я, понимаете, не из-за денег… Вернее, не только из-за денег. Нам с супругой никак нельзя нормальный натуральный кофе – возраст, нервы, давление, не спим потом до утра. Тут у меня декаф, – он потряс опустевшим пузырьком. – Хороший – «Лавацца», по вкусу совсем как настоящий кофе. Супруга и не догадывается, что я так химичу.

– А‐а‐а, – нарочито безразлично протянул мальчик-бородач и отвернулся.

– Спасибо, до свиданья, – Олег Петрович снял с крючка сумку, надел ее на локоть, взял в обе руки стаканы, аккуратно продавил плечом тугую дверь и вышел на аллею.

– Вы крышки забыли! – бородатый мальчик догнал его и аккуратно нахлобучил на стаканы пластиковые крышечки со смешными дырочками, похожими на трубы дымохода. Из мини-труб потянулись струйки белого пара.

– Спасибо вам, – повторил Олег Петрович и вышел на стартовую отметку – за угол.

Следующие пятьдесят метров надо было преодолеть показушно бодрой поступью, потому что Риточка – он видел это благодаря дальнозоркости – как раз смотрела в его сторону.

– Приходите еще, – сказал ему в спину мальчик-бородач. – Я скажу шефу, что есть спрос на декаф!

Олег Петрович, не оборачиваясь, кивнул и двинулся по аллее, мастерски имитируя ускорение.

– Тебе, как обычно, с одним сахаром, мне с тремя, – объявил он Риточке, вручая ей картонный стакан. – Осторожно, горячий!

– Тебе нельзя много сладкого, пора уменьшить количество сахара, – сказала Риточка и подвинулась, чтобы Олег Петрович тоже смог сесть на теплый плед.

Они сидели, прижимаясь боками, и пили декаф, про который Риточка думала, что это нормальный натуральный кофе. Потом Олег Петрович забрал у супруги пустой стакан, поместил его в свой, сунул внутрь скомканные бумажные салфетки и аккуратно положил все в урну сбоку от лавочки.

– Мадам, – сказал он, выгибая руку кренделем. – Разрешите вас пригласить?

– Ах, я, право, не знаю. – Риточка похлопала ресницами, но уцепилась за предложенный локоть и встала.

Плед номер два упал на асфальт. Они оба нагнулись за ним – медленно, с тайным опасением услышать хруст в пояснице, и, осознав, как комично выглядят со стороны, одновременно засмеялись. Олег Петрович хихикал сдавленно, выдавая пыхтящие звуки «пфе-пфе», а Маргарита Семеновна смеялась в голос, звонко, вовсе не как старушка.

– Нет, это настроение не для вальса! – объявила она, первой дотянувшись до пледа и шикарным жестом забросив его себе на плечо.

– Самба, румба, ча-ча-ча? – предложил Олег Петрович и подкрутил несуществующий ус.

– Йо сой ун омбре синзеро, – тихо запела Риточка. – Де донде кресе ла пальма…

Олег Петрович поймал неспешный пульсирующий ритм, и они начали танцевать – два старых человека: дедуля в войлочных ботах и бабуля в клетчатом пледе. Без музыки, которая им была не нужна, потому что они помнили каждую ноту и все до единого движения, идеально вписывающиеся в романтичную мелодию.

Гуантанамера, ах, гуантанамера… Вечно популярная, всегда пленительная красотка… Олег Петрович закрыл глаза.

Им было по двадцать, когда они начали заниматься в танцевальной студии при заводском клубе. Очень поздно – в таком возрасте уже не начинают профессиональную карьеру, – но Риточка оказалась невероятно талантлива, а Олежек был так влюблен, что разбился бы в лепешку, лишь бы его прекрасная партнерша осталась им довольна. У него не было природных данных для бальных танцев, одна склонность к полноте чего стоила, но он сидел на диете и тренировался, тренировался…

Риточке даже самые сложные движения давались запросто, она танцевала как дышала – естественно и легко. Наверное, с другим партнером она стала бы чемпионкой, но почему-то не пожелала расстаться с Олежкой, даже когда тренер обрисовал ей сияющие перспективы.

– Мы будем вместе, – твердо сказала Риточка, крепко держа за руку Олега, который присутствовал при том историческом разговоре – тренер был человеком честным, прямым и ни от кого ничего не скрывал.

Они были вместе с того самого дня, когда впервые вышли на паркет репетиционного зала в паре. Когда это было-то? Дай бог памяти… Ох, больше пятидесяти лет назад!