Чудо Сталинграда

6-й армии удалось в сентябре занять южную часть, а в октябре – северную часть города и достичь Волги. Но берег Волги в средней части города советские войска удержали. Шесть немецких дивизий, сражавшиеся непосредственно в городе, по словам Паулюса, к началу ноября по боеспособности не превышали шести полков. Северный фронт между Волгой и Доном, удерживавшийся 14-м танковым и 8-м армейским корпусами, подвергался постоянным атакам русских.

В письме писателю В. Д. Соколову 7 января 1964 года Жуков вспоминал, как развивались события в оборонительный период Сталинградской битвы: «31 августа 1942 года мне позвонил Сталин и сказал:

«Оставьте за себя начштаба фронта для завершения Погорело-Городищенской операции, а сами немедля выезжайте в Ставку». В тот же день поздно вечером я прибыл в Кремль (на самом деле – 30 августа. – Б.С.). Сталин был у себя в кабинете и я тут же был принят Сталиным.

Сталин, здороваясь, сказал: «Плохо получилось у нас на юге. Может случиться так, что немцы захватят Сталинград. Не лучше обстоят дела и на Северном Кавказе. Очень плохо показал себя Тимошенко. Мне рассказывал Хрущев, что в самые тяжелые моменты обстановки, во время нахождения в Калаче штаба фронта, Тимошенко бросал штаб и уезжал с адъютантом на Дон купаться. Мы его сняли. Вместо него поставили Еременко. Правда, это тоже не находка…» И далее: «Мы решили назначить Вас заместителем Верховного Главнокомандующего и послать в район Сталинграда для руководства войсками на месте. У Вас накопился хороший опыт и я думаю, что Вам удастся взять в руки войска. Сейчас там Василевский и Маленков. Маленков пусть останется с Вами, а Василевский сейчас же вылетает в Москву. Когда Вы можете вылететь?»

Я ответил: «Надо вылететь немедленно».

«Ну, вот и хорошо. А Вы не голодны?» – сказал Сталин. – «Да, не мешало бы подкрепиться». Сталин позвонил. Вошел Поскребышев.

Сталин: «Скажите, чтобы дали чай и бутерброды».

Через 5–7 минут принесли чай и не менее десятка бутербродов с сыром и колбасой.

В 10 часов 1 сентября мы приземлились в районе Камышина. Меня встретил А. М. Василевский. Он коротко рассказал обстановку. После разговора с Василевским я поехал на машине в штаб Сталинградского фронта в Малую Ивановку, A. M. Василевский моим самолетом вылетел в Ставку.

Около 14 часов мы были в штабе фронта. Командующий фронтом Гордов был на командном пункте 1-й гвардейской армии.

Слушая доклад начштаба фронта Никишева и начоперотдела штаба Рухле, я увидел, что они не только плохо знают обстановку, но у них нет уверенности в том, что противника можно остановить в районе Сталинграда, не сдав врагу Сталинград.

Через пару часов, прибыв на командный пункт 1-й гв. армии, нас встретил комфронтом Гордов и командующий армией К. С. Москаленко. Доклад Гордова произвел благоприятное впечатление. Чувствовалось знание противника, знание своих войск и главное – вера в их боеспособность.

Обсудив обстановку и состояние своих войск, мы пришли к выводу, что раньше 7 сентября мы не сможем начать контрудары армии Сталинградского фронта, о чем я и доложил по ВЧ Сталину 1 сентября.

2 сентября, находясь с К. С. Москаленко в частях армии, мне передали, что меня разыскивает Сталин.

Я вернулся на командный пункт около 17 часов и тут же позвонил Сталин.

Сталин: «Звонил Еременко и доложил, что части, обороняющие город, истощились и не в состоянии сдерживать наступление противника. Просил с утра 3-го и не позднее утра 4-го начать контрудар с севера». Я ответил: «Раньше 7-го контрудар начать невозможно, так как раньше войска фронта не смогут подготовить свое наступление». Сталин: «Наступление начать рано утром 5-го. Вы за это отвечаете головой», и положил трубку.

3 сентября я получил шифровку за подписью Сталина: «Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации мало. Сталин».

Я тут же позвонил Сталину и доложил, что «я могу приказать завтра же с утра начать контрудар, но войска вынуждены начать бой почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артпозиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, увязка взаимодействия стрелковых войск, артиллерии, танков и авиации будет закончена к исходу 4-го, а без увязки взаимодействия начинать наступление бессмысленно».

Сталин: «Вы как думаете, противник будет ждать пока Вы раскачаетесь?… Еременко доложил, что противник может взять Сталинград при первом же ударе, если Вы немедля не ударите с севера».

«Я не разделяю точку зрения Еременко, – ответил я. – И прошу разрешения начать наступление 5 сентября. Авиации прикажу бомбить противника всеми силами».