Чудовище

Интересно, каково это — иметь сестру среди людей? Сестру, которая смеялась бы со мною вместе и хранила мои секреты. Я ощущаю легкий укол в сердце. Сестры из сказки были почти одного возраста, но очень разными по характеру, однако при этом так любили друг друга, что каждая отдала все, лишь бы уберечь другую от опасностей, которые ей угрожали.

Впрочем, сказка занимает мои мысли недолго. Вопрос о том, что же такое прячет в лаборатории отец, горит у меня в мозгу и не дает покоя всю дорогу до реки. Блестят и переливаются на солнце речные струи, тут и там тают клочки утреннего тумана. Я взлетаю в зенит, купаюсь в воздушных струях, осматриваю открытые места вокруг — нет ли где любопытных глаз. Но людей видно лишь на востоке, на дороге, ведущей к городу. Так что я опускаюсь на берег реки, стелю плащ и кладу на него книгу. Подожду Бату, прочту еще одну сказку, а потом полечу домой.

Отец ничего не узнает.

Я сижу на самом берегу, так близко к воде, как только осмеливаюсь, плещу хвостом и гляжу, как мелькают в бурлящей воде одетые в блестящую чешую рыбешки. Интересно, каково это — плавать, погружаться в воду целиком. Холодно, наверное.

Течение тянет за собой мой хвост. Рядом с хвостом проплывает рыбка, щекочет его, и я инстинктивно дергаюсь.

От резкого движения берег реки обрушивается, и я лечу в воду головой вниз.

Холодно. Как ни греет солнце воду теплыми лучами, а все равно мне так холодно, что я едва могу заставить себя шевелиться. Я молочу по воде руками, ногами, хвостом, распугивая рыб, а легкие разрываются от желания глотнуть свежего воздуха. Не в силах удержаться, я делаю вдох.

В горле у меня вода, я захлебываюсь, но она все прибывает. Какая страшная штука — вода. Я рву ее когтями, отчаянно стремясь к поверхности, к воздуху. Течение несет меня все дальше. Где верх, где низ? Я ничего уже не понимаю.

Что-то тянет меня против течения. Сначала все вокруг движется в обратную сторону, потом рывок — и воздух. Теплый воздух, он окутывает меня, проникает в легкие, мучительным кашлем изгоняет прочь ненужную воду. Кто-то осторожно опускает меня на мох, на безопасном расстоянии от реки.

Когда в легких у меня больше не остается воды, я набираюсь храбрости поглядеть на своего спасителя.

Взгляд золотистых глаз Бату исполнен чего-то, что мне кажется тревогой.

Ноги подгибаются, но я все же встаю и обнимаю его за морду.

— Спасибо, — шепчу я.

Я гляжу, ты, сестренка, плавать не умеешь.

В ответ я его обнимаю еще крепче. Он грохочет — то есть смеется.

Когда в следующий раз соберешься нырнуть, не жди дождей, а то вода нынче высокая.

Я выпускаю его голову и падаю на колени. Руки все еще дрожат, а когти никак не удается втянуть.

— Да не собираюсь я больше нырять. Случайно вышло. Я просто упала. — Я сжимаю кулаки, пытаясь убрать когти. — Надо быть осторожнее. Слишком многим я рискую.

Громадная голова склоняется, глаза смотрят вопросительно.

— Понимаешь, все дело в отце. Он ради меня столько всего отдал. Ему будет меня не хватать. И колдуна мы еще не победили.

Дракон с шипением выдыхает влажный воздух.

Не говори о нем. Он знается с темными силами и многие из них подчинил. Вдруг тебя кто-нибудь подслушивает.

Темные силы… Странно Бату говорит об отце, и ведь уже не в первый раз. Я содрогаюсь — то ли от холодного ветерка и мокрого платья, то ли от слов Бату.

— А как их отличить от всего остального?

Никак. В этом-то вся трудность. Пока они тебя не предадут — никак. У колдуна множество тайн.

В памяти всплывает запертая дверь в башню и не поддавшийся мне холодильный ящик, а потом — мельком увиденная детская рука. Или не рука? Не знаю, ничего не знаю. У отца могут быть свои секреты, но я знаю точно — все они нужны ему для того, чтобы победить колдуна.

— Тебя кто-то предал, да?

Бату мрачнеет.

Люди часто предавали драконов, а другие такие же люди подпадали под власть колдуна. Магией можно заставить человека делать такое, чего он никогда бы не совершил по доброй воле. Когда-то давно я верил людям. Даже жил с ними. А когда наши наездники начали превращаться в колдунов, они заколдовывали целые деревни и заставляли людей на нас охотиться. А мы бежали. Люди и гибриды, с которыми мы много лет жили бок о бок, превратились для нас во врагов.

— Какой ужас! И гибриды тоже? А я думала, они сами боялись колдунов.