Чудовище и красавица

Она положила трубку, быстро сбросила залитую апельсиновым соком огромную футболку, служившую ей домашней одеждой. Что надеть? Пришлось отказаться от мысли о новом нарядном сарафане — было бы смешно оказаться сидящей у костра в этом облаке голубой марлевки из индийского магазина «Ганг». Да к тому же «герой нашего времени» все равно не обратит на нее внимания, хоть во что нарядись, — проверено. Так что в ход пошли старые, обрезанные до колен джинсы и грубые, почти солдатские ботинки, которые тогда модно было носить с махровыми носками в белую и голубую полоску. В результате единственной приличной вещью на ней оказалась бежевая рубашка. Она, правда, была слегка великовата, как все ее вещи, — ну не было тогда в магазинах других размеров.

Дашка закатала до локтей длинноватые рукава и подошла к большому зеркалу, оставшемуся от бабушки. Зеркало было мутным и висело к тому же в темной прихожей, потому-то Дашка и любила в него смотреться. Это было единственное зеркало, глядя в которое она сама себе нравилась. Дашка внимательно всмотрелась в свое лицо и попыталась придать ему искушенное выражение. Как всегда, ничего из этого не вышло. Для роковой женщины у нее были слишком округлые щечки, слишком широко распахнутые глаза, слишком курносый нос, а на нем — слишком явные веснушки. Губы вроде бы и ничего, только какие-то неяркие, к тому же готовые в любой момент расплыться в доверчивой улыбке.

— Да уж, чего нет — того нет, — вздохнула Дашка.

Это сейчас рокового в ней больше, чем нужно, а тогда — откуда? Такая внешность, может, и дается кому-то от рождения, но большинство приобретает ее «в нагрузку» к собственным фатальным ошибкам.

Больше разлохматив, чем причесав короткую каштановую стрижку, она выбежала из квартиры навстречу Катьке и приключениям. И на секунду оглохла и ослепла — такой яркой и шумной показалась весна после тихого сумрака квартиры и вонючего холода подъезда.

Вскоре они переминались на автобусной остановке, рассматривая содержимое пакетов, куда напихали все съестное, что удалось стащить из дома, — хлеб, колбасу, сыр, конфеты.

Всегда непредсказуемая Сима и сейчас не подкачала, одевшись с интригующей экзотичностью. Сильное впечатление производили широченная длинная юбка в «бабушкин» цветочек, такие же, как у Дашки, ботинки, сильно потертая джинсовка и маленькая романтичная соломенная шляпка. Сбоку на шляпке пристроился трогательный ярко-синий василек.

Пока ехали, Симонова объясняла ситуацию непонятно почему нервно озирающейся Дашке.

— Мы договорились прямо там с ними встретиться — они пока костер разведут и все такое… А потом, ты ведь пока прособираешься! — неизвестно к чему вдруг ляпнула Сима, прекрасно знавшая, что Дашке на сборы всегда нужно было не больше десяти минут.

Дашка широко раскрыла глаза, с удивлением обнаружив, что подруга тоже волнуется. Неясная догадка, похожая на воспоминание, пронеслась мимо слишком быстро, напуганная более насущными мыслями.

— А что, они только нас с тобой позвали? — неуверенно спросила Дашка.

— Ага! — прохрипела Катька и выгнулась дугой, чтобы пропустить к компостеру очень крупную тетю.

Наконец, тетя протиснулась туда, куда ей было надо, а им представилась возможность продолжить занимательную беседу уже сидя.

— Значит, только нас… А почему?

Дашка была удивлена, потому что если они куда собирались, то, даже отсекая лишние «хвосты», меньше семи-восьми человек у них никогда не получалось.

— Да я откуда знаю? Хотя — ты зришь в корень! Мне самой страсть как интересно! Потому и еду. Вообще, у меня, конечно, есть одно подозрение, но… Не знаю.

Сердце у Дашки неожиданно опустилось на уровень желудка и слегка завибрировало там, как клубничное желе.

— Какое? — пискнула она неожиданно осипшим голосом.

Катька помолчала, устремив в будущее взгляд мудро сощуренных зеленых глаз, и изрекла:

— Мне кажется, это Ильин из-за меня. Ну, в смысле, со мной хочет встретиться. А вы с Толстым как бы для компании будете. Он ведь со своей малолеткой недавно расстался, ты разве не слышала? А может, и не поэтому. Кто его знает? Может, просто так…

Клубничное желе перестало вибрировать, а из легких разом вышел весь воздух. Так она и сидела, выдохнув, а вдохнуть никак не могла.

«Ну да, естественно», — обреченно размышляла она, с тоской глядя в пыльное стекло автобуса на трясущиеся мимо серые пятиэтажки. «Естественно, Катька с Ильиным — два сапога пара!» Правда, она никогда бы не подумала, что Катька может соперничать с той его кукольной девочкой, но ведь она такая… Такая!