Чудовищное предложение

Мне хотелось ее видеть. Узнать имя.

Узнать почему? Кем нужно быть, чтобы бросить своего ребенка?! Бросить, вычеркнуть из жизни и памяти и за тридцать лет ни разу даже не поинтересоваться, что с ним стало!

Где она была, когда я болел или когда валялся на больничной койке с первым переломом? В детском доме жестокие порядки, и впервые мне сломали руку в драке в девять лет. И ночь, полная бесконечной боли, мне запомнилась на всю жизнь. Я тихо выл в подушку, закусывая ее угол, и плакал в последний раз в жизни. В последний же раз я звал мать.

Наверное, именно тогда окончательно понял, что никто не придет. Никто. Никогда. Я один и могу рассчитывать только на себя.

Это воспоминание прошлось по моим нервам, словно оголенный провод на двести двадцать вольт. Тряхнуло так, что я судорожно сжал руки в кулаки, чтобы хоть как-то усмирить дикую потребность крушить все вокруг. Оно же подтолкнуло к тому, что я больше не хотел растягивать ситуацию. Забил на первоначально злорадную задумку, заключающуюся в том, чтобы заставить визитеров ждать минимум полчаса, и вышел из кабинета.

Путь до зала переговоров прошел как в тумане. Знакомые коридоры, обезличенные светлые стены, привычно шарахающийся в сторону персонал.

Прозрачные двери открылись быстро и неслышно. Ко мне тотчас обернулась сидящие за овальным столом мужчины. И самое удивительное, что того, второго, я тоже знал.

– Добрый день, мистер Харрис, – ровным тоном поприветствовал меня высокий брюнет, делая несколько шагов навстречу и протягивая ладонь для рукопожатия. – Рад снова увидеться, хотя и не думал, что это будет в такой ситуации.

Мы и правда были знакомы. Томас Матисон – один из богатейших людей Нью-Йорка. Но наши интересы никогда не пересекались, потому знакомы мы были шапочно.

– Добрый день, мистер Матисон, – с усилием вытолкнул из себя я и совершенно искренне сказал: – Не могу сказать, что думаю так же.

Томас недоуменно обернулся на Клауса, немец же сделал вид, будто разводит руками, а в следующий миг тоже поднялся из-за стола и протянул мне руку для приветствия.

– Мистер Харрис.

– Гер Клаус… – отозвался я, отдавая дань приличиям. – Так чем обязан столь незапланированному визиту с утра пораньше?

Я выбрал стул напротив этих двоих и, отодвинув, сел, откинувшись на спинку.

Стоявший до сих пор Томас тоже расположился на своем месте. Судя по его лицу, он не ожидал, что встреча пойдет в таком «добром» ключе. А вот Клаус остался стоять и даже изображал подобие улыбки.

– Я принес вам результаты анализов, – объявил он. – Положительных анализов, мистер Харрис. Поэтому я рад сообщить, что нашел вашу мать.

С этими словами он протянул мне запечатанный конверт, который тут же предложил вскрыть канцелярским ножом.

Но я не спешил, и так обо всем догадался. Глядя сейчас на Томаса, с прискорбием замечал общие черты в лицах. Мимолетные, но все же. Например, крошечная родинка в уголке правого глаза или форма носа.

С другой же стороны, ну нос и нос. У всех людей есть носы, они априори похожи.

– А второй конверт, стало быть, у вас, мистер Матисон? – озвучил я свое предположение, поглядев еще раз на гостя. – Ну и кто мы друг другу? Братишки? Как в индийском кино?

– Не смешно, – отрезал Томас. – Если вы думаете, что я приехал сюда шутить шутки, то ошибаетесь. Дело серьезное.

– Куда уж серьезнее, – с горечью усмехнулся я и все же вскрыл конверт.

Строчки побежали одна за другой. Термины, имена, нумерации образцов и имя женщины, которую с результатом, близким к ста процентам, признали моей матерью – Моника Зейн.

Нахмурившись, я еще раз поднял глаза на Томаса. То, что фамилии у него и «моей мамаши» были разные, тоже наводило на мысли. И все же я произнес:

– Я собираюсь перепроверить каждую строчку в этом конверте и закажу повторные анализы. С моей стороны было бы глупо доверять чужому исследованию.

– О да! – с сарказмом отозвался Матисон. – К вам же, наверное, каждый день приходят миллионеры и говорят, что вы наследник состояния с семью нулями.

– Как вы могли заметить, – в тон заявил я, – в подачках не нуждаюсь.

– А вот в хороших манерах очень даже, – отозвался он, и мои кулаки зачесались.

Я до сих пор не понимал, почему приехал именно Матисон, если розыск объявила моя потерянная мамочка.

– Так где миссис Зейн? – поинтересовался я.

– Моя тетушка пока не может вставать после аварии, хотя спустя пару месяцев обязательно это сделает. Но сейчас ей важны поддержка и понимание. Именно поэтому я приехал сюда к вам лично просить быть с ней более…

– Более каким? – подтолкнул я его к ответу, а у самого внутри все кипело.

Обалдеть. Значит, Томас мой кузен и явился просить за тетку-кукушку.

– Более сдержанным с ней. О вашем тяжелом характере наслышаны все в Нью-Йорке, а тетушке Монике нельзя волноваться. Она и так многое пережила.

Кажется, это была последняя капля.

– Серьезно?! Она пережила, а я нет?!

Очень хотелось попросить в этот момент гостей убраться и желательно куда подальше.