Чугунный всадник

Ученые люди сразу стали всяк по своему толковать надпись на постаменте. Но Друбецкой-заде живо пресек это дело. Он хорошо помнил, как перед войной загремел отцовский приятель-египтолог. Этот египтолог взялся переводить с редкого папируса песню строителей пирамиды Хеопса, и получилось вот что примерно:

Богиня утра овевает нас своим свежим дыханием;Это дыхание несется со стороны Нила.Моя подруга, чьи волосы подобны овечьей шерсти,Почему ты не радуешься гонгу, зовущему насНа работу?

В этом усмотрели намек на очень популярную песню, написанную расстрелянным кулацким поэтом. И пропал египтолог. Так что лучше от греха подальше ничего не расшифровывать, покуда не придут указания. И указания пришли:

— …представляет собой замечательный памятник… достояние всего прогрессивного… таятся несметные сокровища… долг перед человечеством… усилим углубление… обязательство обогатить шедеврами… А на мою могилку! Да никто не придет!! Только раннею весною!!! Соловей пропоет!!!!

Умные люди поняли так: находка находкой, а копать придется и дальше.

Ночью, после отбоя, Заведение гудело. Самые разные планы насчет статуи строил народ. Самые отчаянные на словах предлагали чугуняку стащить и через невидимого вахтера Иннокентия Блатных и его задушевного друга Бокассу продать сумасшедшему японскому миллионеру; коня же употребить в пищу. Вольнодумцам не давала покою надпись — может быть, чугунный-то как раз и основал Заведение? Мистики впали в состояние сатори и городили уже черт знает что. Санитары, мучимые своими секретными суевериями, тайно рыдали. Тут они как в воду глядели.

22. НЕ ВОДИЦА

Семен Агрессор и Терентий Тетерин памятником себе головы не забивали — внимательно осмотрели, символов своих не нашли, наплевали и забыли. Для работы они облюбовали себе самый дальний и глубокий штрек. Там, от глаз подальше, они проводили закрытые заседания масонской ложи, выносили немало самых коварных и преступных планов мирового господства. Туго придется человечеству, когда Семен с Терентием сподобятся выйти на волю! Терентий прикидывал подчинить себе международную наркомафию, Агрессор — сионисткое лобби. Работали лопатами так себе, неторопко, потому что давно втянули санитара-десятника в свои липкие тенета.

Но в этот день оба решили вовсе пошабашить.

— Сил никаких больше нет, — сообщил Семен Агрессор. — Видно, выполнена миссия моего народа на этой земле.

— И я завяжу, — согласился Тетерин. — Сколь можно на тебя пахать? Я мантулю, а ты то на скрипочке, то кины снимаешь…

— Но у меня нет никакой скрипочки, я не умею на скрипочке! возмутился Агрессор. И глубоко всадил свой моторизованный заступ в землю, давая понять, что вытаскивать его сегодня не намерен.

Терентий всадил свою лопату рядом — еще глубже. Из под лопаты что-то брызнуло.

— Твою-то мать — колодезь выкопали! — догадался Тетерин.

— Бежим, дурак! — закричал Семен. — То подземные воды! Я предупреждал, что глубоко копать нельзя…

И тайные масоны, захватив подотчетный инвентарь, быстро и ловко полезли наверх.

Санитар-десятник, опутанный по рукам и ногам заговорщиками, все же оторопел от такой наглости и хотел было спихнуть их вниз, но…

— Чего это у вас рожи раскровененные? — спросил он. — Снова консервы не поделили?

В самом деле, масонские рожи были в крови.

— Это что же — значит, теперь такая вода пошла? — удивился Агрессор.

Терентий утерся, поглядел на рукав:

— Точно, юшка. Вот тебе и колодезь!

Набежало санитарное начальство. Начальство не поверило вечно лживым масонам и послало десятника на проверку. Десятник похлюпался и вернулся, как из фильма ужасов. Начальство велело помалкивать и запереть масонов для секретности в кутузку. Не успела за ними захлопнуться дверь, как яма сделалась полнешенька до краев…

Доложили Павлу Яновичу. Всю правду говорить Кузьме Никитичу он не решился — рапортовал, что открыто месторождение нефти, нефтяники Заведения сегодня же приступают к эксплуатации и строительству нефтепровода Родина Мюнхен по совместному проекту. При этом он выбил для себя и ближайшего окружения добавки к усиленному пайку.

В большой стране такая брехня сошла бы за милую душу. Но во-первых, нефть пахнет нефтью. А во-вторых, кровь пахнет кровью и ничем более. Запахло кровью.

Первыми почуяли запах кровопийцы со стажем, вроде Шалвы Евсеевича.

— Пришло времечко, сынок! — порадовал он Тихона Гренадерова.

— Какое такое времечко?

— А наше — старых орлов! И вам, комсомольцам-орлятам, пожива будет! Я понимаю — кончился либерализм!

— Это как?

— Сейчас объясню. Вот мы с тобой тут сидим. А напротив нас на казенной койке нахально спит и дрыхнет обитатель Синельников. Как ты полагаешь — с нами он сейчас?

— Да нет вроде.

— Значит, против нас?

— Так получается…

— А если против нас — бей его на мой ответ!

Тихон Гренадеров подумал и отказался. Шалва Евсеевич тоже подумал и не полез, боясь получить в лоб. Тогда нарком решил сменить подход: