Чумные псы

Когда в разговоре возникали паузы, было слышно, как восточный ветер со вздохами обдувает углы здания и что-то снова и снова постукивает по водосточной трубе, извлекая из нее плоский жестяной звук, похожий на звон надтреснутого колокола.

— Директор вызывал к себе Гуднера, — рассеянным тоном говорил доктор Бойкотт, отслеживая пальцем какие-то цифры, которые касались опытов на животных, проводимых под патронажем министерства обороны. — Я, впрочем, не присутствовал при разговоре.

— Конечно, зачем бы вам, — гнусаво отозвался мистер Пауэлл, сморкаясь в последний чистый платок.

— В прошлом году были проведены сто тридцать одна тысяча девятьсот девяносто четыре эксперимента, — как бы между прочим заметил доктор Бойкотт. — Округлим до ста тридцати двух тысяч. Гуднер решительно утверждает, что никому ни слова не говорил.

— Вот как…

— Получается… получается около тринадцати процентов всей экспериментальной работы, проводимой по поручению государственных или связанных с государством учреждений, — задумчиво продолжал доктор Бойкотт. И добавил чуть громче: — Я лично переговорил с Тайсоном. И он тоже уверен, что никому ничего лишнего не сболтнул.

(Заметим в скобках, что разговор этот получился очень своеобразный. Неудобные вопросы доктора Бойкотта быстро заставили Тайсона сорваться на самый что ни есть жуткий ланкаширский диалект, так что под конец старик сыпал такими загадочными сочетаниями гласных и согласных, которых не было ни в одном словаре, но чья эмоциональная окраска сомнений не оставляла.)

— Да, шеф, болтунов тут у нас нет, — прогнусавил мистер Пауэлл, комкая в кулаке мгновенно отсыревший платок и прикидывая, что лучше: шмыгнуть носом или все-таки высморкаться еще раз.

— Те иллинойсские эксперименты… где же папка с результатами? Только вчера на месте была, — сказал доктор Бойкотт. — Вечно все пропадает! Может, вы на память цифры подскажете? Хотя бы приблизительно?

— Конечно, ведь это я справку составлял, — подтвердил мистер Пауэлл. — Исследования радиации за шестьдесят восьмой год. Шестьдесят одного бигля облучали кобальтом гамма шестьдесят. Половина гончих умерла в течение трех недель, причем с ужасающими симптомами. Их желудки…

— Не трудитесь, все сведения мне Сьюзан найдет. Да, так что там с тем парнем, который привез вас из Ульфы в то утро?

— Я вам уже все рассказал. Так, болтали ни о чем…

— Вы узнаете его, если еще раз увидите? — спросил доктор Бойкотт.

— Ну да, должен узнать… А что такое?

— Это он? — И доктор Бойкотт дернул подбородком в сторону небольшой фотографии, вырезанной из газеты. Снимок одиноко лежал посреди стола, какой-либо пояснительный текст был срезан. Мистер Пауэлл подошел и всмотрелся.

— Да, это точно тот малый, — ответил он без раздумий. — А откуда портретик?

— Из вчерашнего «Лондонского оратора», — ровным голосом объяснил доктор Бойкотт. — Это их репортер по фамилии Драйвер, присланный сюда освещать собачью эпопею. Он же и статью написал о бубонной чуме.

Мистер Пауэлл попытался уложить эту информацию в свою простуженную голову, в то время как насморк окончательно закупорил обе его ноздри.

— Если на мой счет возникли какие-то подозрения… — начал он и осекся. — Я не мог бы лично побеседовать с директором?

— Могли бы, естественно, — ответил доктор Бойкотт. — Только, боюсь, это плохая идея. Вряд ли стоит высовываться прежде, чем сам директор определится, как быть. Знаете, как говорят французы: оправдывается виноватый.

Мистер Пауэлл не знал.

— Ко всему прочему, у вас еще не закончился испытательный срок, — продолжал доктор Бойкотт. — Словом, я думаю, вам лучше всего сидеть тихо и просто ждать, пока все утрясется. Даже теперь.

— Но ведь в любом случае все зависит от того, какое мнение у него сложится? Если он решит, будто я… Боже правый, да я вообще не знал, что Гуднер работает с чумой! Спрашивается, как я мог…

— По крайней мере, я могу предсказать с большой степенью вероятности, что он о вас подумает, если вы к нему ворветесь с таким насморком, — сказал доктор Бойкотт. — В прошлом году было обследовано сто двадцать девять овец… Изучались ранения, производимые высокоскоростными пулями… У директора сущая паранойя в отношении простуды и гриппа. В любом случае сейчас он вас не примет. Он никого не принимает. Он составляет личное письмо на имя министра… Но вы, я вижу, совершенно больны, Стивен. Ступайте домой, ложитесь в постель да выпейте горячего виски. Если не поправитесь к утру понедельника, позвоните мне… Так, сто тридцать пять коз… Что тут у нас? Осколочная шрапнель…

— Спасибо, шеф. Но каково вообще наше положение во всей этой истории?