Чумовая попаданка в невесту

— Несколько дней, и ты будешь моя, боярышня! — последний поцелуй, и Стоян скрылся за небольшой, почти не видной дверью, сказав на прощанье: — Увидимся сегодня, любая.

Сегодня?

Я машинально повернула к лестнице, вскарабкалась на второй этаж и только там поняла, что ничего не захватила поесть, так меня ошарашил мой княжич-послушник. Сегодня… Что же такое будет сегодня?

А сегодня была перестановочка. После завтрака, прошедшего в странном молчании, Макария поднялась с нами в горницу и велела мужикам тащить мои сундуки и ларцы в другую комнату, которая располагалась поближе к покоям княгини и Марии. Такой чести удостоились только мы с Самаровой, Филомена же улыбнулась мне то ли грустно, то ли с облегчением, и сказала:

— Вот мы и расстанемся. Я тут поживу ещё маленько, а ты уж не сплохуй! Княгиней станешь — не забудь про меня!

— Так а… Как же ты теперь? — огорчилась я, причём вполне искренне. Эта девушка нравилась мне своей кротостью и добрым настроем.

— Да вона вчерась на меня глядели бояре да сотники на вечере!

Она даже приосанилась с гордостью, продолжив:

— Вроде как не ударила в грязь лицом, накормила их добренько! Данась дан жду — мож, сватов кто пошлёт?

— Было бы хорошо, — пробормотала я. Останется здесь Филомена — будет у меня хоть один друг, кроме Прошки с Фенечкой…

Кстати, их мне тоже неожиданно вернули.

Мелкая с порога бросилась ко мне в колени, уткнулась лицом, обхватила руками ноги и застыла. Я со смехом потрепала её по коротким волосам:

— Что такое, Фенечка, зайка? Соскучилась?

— Ой, боярышня моя, как ты туточки без меня?! — запричитала Прошка, заламывая руки. — Кто тебе косоньку плёл? Кто одеваться подсоблял? Кто ночами грел?

— Ещё спроси, кто пяточки чесал! — от моего смеха даже Фенечка удивилась, глянув на меня непонятливо снизу-вверх. Неужели здесь в таком почёте чесание пяток?

— Да ну вас, девчонки! Сама как-то перебилась, но я так рада, что вы вернулись! Давайте уже устраиваться, и расскажите, что там в городе делается, где вы жили, как?

Словоохотливая Прошка рассказала мне в деталях всё, что я хотела и даже чего не хотела, занимаясь при этом привычными ей делами. Проветрила платья в сундуке, согрела воду, перетряхнула постель… Жили они с дружиной в казарме, никто на честь их не покушался, слава Господу, прислуживали дядьке Яромиру, а он-то, ох, он… Только и делал, что пил брагу да медовуху, да матерился страшными словами, да всё грозил кому-то… Опосля на Феньку вызверился, что крестика нету, да Федот защитил сеструху. А крестик от резчика притащили, вот он, боярышня б надела лучше… Как оно там со смотринами, а то ведь им, служанкам никто ничего не кажет? Видала ли княжича вблизу? Каков он, аж мочи нет, так хочется самой увидать…

Я, как могла, отвечала, но про результаты промолчала. Не то чтобы боялась сглазить. Просто никогда не любила делить шкуру неубитого медведя. Мало ли что случится…

Время клонилось к полудню, солнце высоко стояло над лесом, заглядывая в оконце, девки мои весело выбивали запылившиеся меха, и тут снова появилась Макария, едва не раздвинув дверной проём телесами:

— Боярышня, приоденься да прихорошися, гулять с княжьей семьёй пойдёшь. Ты, девка, поблизу будешь. А ты, — на Фенечку указала, — туточки останься. Негоже в лохмотьях княгине на очи ясные показываться.

В лохмотьях? Девчонка не обиделась, за неё оскорбилась я. Зашипела на Прошку:

— Достань где хочешь платье на Феодосию! И шубку с валенками приличными! Будут мне тут всякие указывать и пенять на одежду!

— Где ж я сей час достану чего? — попробовала возмутиться Прошка, но, увидев мой нехороший взгляд, потупилась и пробурчала: — Иду, иду, будет вам платье с шубой…

Вскоре мы уже выступили маленькой, но кокетливой группой на парадное крыльцо хором. В роскошных шубах, о которых только могут мечтать московские красавицы, закутанные в платки, только набелённые, нарумяненные лица и торчат! Надо сказать, Параскева управилась с макияжем на раз-два, ей даже не потребовалось смывать и пересыпать муку. Княгиня нарядилась, как новогодняя ёлка — в голубое и тёмно-серое, золотом расшитые платок и верхушка меховой шапки, а валенки белые выглядывали из-под полы, даже снег под ними хрустел значительно и важно.

На Стояна я старательно не смотрела, зато вежливо и радостно поздоровалась с Марией. Глянула на Прошку — та подавала мне какие-то яростные знаки. Чего хочет? А-а-а, надо припасть к ручке будущей свекрухи! Так я и сделала, впрочем, довольно неловко на мой взгляд. Однако княгиня милостиво улыбнулась и кивнула мне:

— Не желаешь ли взглянуть на наших борзых да гончих?

— С большим удовольствием, — скромно ответила я.

Собак я никогда особенно не любила, но об этом меня не спрашивали.

— Сергий, сын мой, пошли человека выбрать лучших собак, — велела княгиня. — А ты, Евдокия, скажи мне про твою сладость — може ли стряпуха её и летом хранить?

Глава 22