Чувство реальности. Том 1

— Да, пустырнику сейчас хорошо бы выпить и еще анальгинчику… Здесь вставлять зуб дорого, зато сделают качественно, красиво, а в Москве все испортят, искрошат соседние зубы, поставят уродский мост, даже в ведомственной поликлинике.

— Не переживай, не думай о деньгах, лучше вставить зуб здесь, — откликнулся он, уже исчезая из комнаты с недовольным Христофором под мышкой.

На кухне на специальной полке стояли почетным рядком пачки московских аптечных травок, склянки с зеленкой, йодом, марганцовкой, все то, что в Америке купить нельзя. Григорьев включил электрический чайник, рухнул на стул, выпустил из рук Христофора, закурил, тут же загасил сигарету. Сердце колотилось слишком резко, и во рту пересохло.

— Паспорта нет, значит, и лететь нельзя, — повторял он, обращаясь к Христофору, который восторженно поедал консервированный кошачий паштет из своей миски, — это судьба, спасибо черному вору с косичками… Сам бы я никогда не догадался… Сам бы я никогда…

Христофор поужинал, сел умываться. Он облизывал лапки, шерстку, он исполнял медленный изумительный танец любви к самому себе. Тайной этого древнего танца владеют только кошки и очень красивые женщины. Григорьев на мгновение застыл и вдруг ясно увидел Катю, сидящую за туалетным столиком, такую же беленькую, томную, шелковистую. Голова запрокинута, глаза прикрыты, кончики пальцев отбивают легкую быструю дробь по атласным щекам, в ярком свете лампы сверкают острые розовые коготки.

"Если мама не станет возражать…" — повторил он про себя слова Кумарина и продолжил вслух, обращаясь к коту:

— А мы ей денег отвалим, и она не станет возражать. Она так сильно, так нежно любит себя, зачем ей Машка?

Животное в ответ хитренько сощурило ярко-голубые насмешливые глаза, Катины глаза. Это вызвало мягкий укол тревоги.

— Ты считаешь, все не так просто? Но я не говорю, что просто. Сложно, очень сложно, однако ведь возможно? Кража бумажника с паспортом дает уникальный шанс мне и Кумарину смягчить скандал. Пожалуй, надо позвонить ему. Не поверит? Решит, будто я сам это устроил, сочинил негра с косичками? Да, действительно, слишком удачно для случайности. Если я сейчас позвоню ему домой и сообщу о краже, он подумает… Впрочем, какая разница, что именно он подумает? Звонок будет зафиксирован нашими и американцами, придется обратиться в полицию, и тогда мой уход отложится на неопределенное время. А я больше не могу, понимаешь ли, я устал. Никому звонить не буду. Надо уходить прямо сейчас, пока о краже бумажника никто не знает. Правда ведь, никто. Какой же я молодец, что не сказал Кларе!

Чайник вскипел, Григорьев продолжал чуть слышно беседовать с котом и механически сыпал в кружку сухую траву, заливал кипятком. Через пару минут истошный визг Христофора заставил его вздрогнуть и выронить чайную ложку. Кот вскочил на кухонный стол, чуть не опрокинул кружку с кипятком. Григорьев понял, что вместо пустырника заварил для Клары валерьянку. Запах сводил с ума несчастного зверя, он с воплем заметался по кухне.

Андрей Евгеньевич убрал кружку с валерьянкой в буфет, плотно закрыл дверцу, не обращая внимания на кошачьи стоны, быстро приготовил обычный чай в пакетике, взял несколько таблеток тазепама и анальгина.

Клара не спала, лежала, отвернувшись к стене.

— Андрюша, что там происходит? — прошелестела она сухими запекшимися губами. — Почему Христофор так вопит?

— Что-то с ним не то, — озабоченно ответил Григорьев, — он поел, и его сразу вырвало. Не волнуйся, я позвоню в лечебницу.

— Думаешь, некачественный паштет? — Клара, приподнявшись на подушке, прихлебывала воду мелкими глотками, запивала таблетки. — Попробуй дать ему активированный уголь.

— Пробовал. Не получается. Вот, я тебе чай поставил, смотри, не обожгись. — Григорьев тревожно оглядел спальню. Присутствие Клары и отчаянные стоны Христофора, закрытого в кухне, мешали сосредоточиться.

— Что ты мечешься? — спросила Клара.

— Нервничаю, — честно признался он, — надо же, чтобы все так сразу! У тебя зуб, у Христофора рвота.

— Успокойся и позвони в лечебницу. Ты справочник ищешь? В прихожей, под зеркалом.

Стоило открыть дверь кухни, обезумевший Христофор кинулся на него, требуя валерьянки. Григорьев не представлял себе, что для котов это так серьезно, он еле справился с Христофором, запихивая его в темную гостиную, чтобы беспрепятственно вылить в унитаз проклятый пахучий отвар, избавить себя и зверя от этого кошмара.

Через десять минут кружка, унитаз, руки, все, что могло сохранить запах валерьянки, было вымыто с мылом, по квартире разлился спокойный пихтовый аромат освежителя воздуха. Григорьев открыл дверь гостиной, взял Христофора на руки. Кот дрожал, но понемногу успокоился. Пора было звонить.

Он шагнул к телефону, набрал номер, который помнил наизусть. Самый экстренный номер, самый заветный, обозначавший полный провал, угрозу ареста. Было заранее условлено, что, позвонив по этому номеру, он сам подскажет вариант, каким образом и откуда можно его забрать.

Трубку не снимали страшно долго. Наконец приветливый женский голос ответил:

— Хелло. Могу я вам чем-нибудь помочь?