Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Бизли,

понедельник, 26 февраля 1940 года

На прошедшие выходные решил из экономии остаться в лагере. В четверг, когда мы разбирали в палатке пулемет «брен», явился бригадир и сообщил Мессер-Беннеттсу, что в субботу мы обедаем у него. Заехал за нами на машине в 12.30 и привез на сильно траченную временем виллу тюдоровских времен. Я спросил в шутку, сам ли он ее построил. «Построил?! Я?! Да этому дому лет пятьсот». Такое начало ничего хорошего не сулило. Когда злится, бригадир не краснеет, а бледнеет, лицо приобретает какой-то свинцово-серый оттенок. Изнутри вилла свидетельствовала о том, что перестроена она из старого коттеджа. Миссис Морфорд хороша собой и неглупа. Ее жизнь с бригадиром складывается, судя по всему, несколько необычно. Она с нескрываемым удовольствием сообщила нам, что прошлой ночью ей пришлось несколько раз вставать к больному ребенку, и всякий раз бригадир по-свойски над ней подшучивал: перед ее возвращением ставил на дверь их спальни пару сапог. «Женщина, сигареты!» – кричал он, и она с радостью бежала исполнять приказ. Почти все воспоминания четы Морфорд – это либо истории о том, когда и за что бригадир кого наказал, либо описание несчастных случаев во время отпусков, которые бригадир имел обыкновение проводить с риском для жизни. После обеда отправились на прогулку вокруг Саттон-Плейс; погода и места – выше всяких похвал. Бригадир пожаловался, что война лишила его хоккея. «Гольф и теннис (в котором преуспела его супруга) хоккею в подметки не годятся. Вот игровые виды спорта – дело другое. В прошлую войну я играл в своей роте на месте полусреднего. Вот это, я понимаю, игра! Помогает держать людей в узде. Уж я-то своих людей держал крепко. Если мне приводили провинившегося, я ему говорил: «Выбирай: или военно-полевой суд, или сам тебя накажу!» И они всегда предпочитали, чтобы наказывал их я. Всыплю от души десяток-другой розог, и хорош. Моя рота считалась в полку образцовой». <…>

После чая бригадир достал книгу стихов и рисунков, которую они с женой сочинили и проиллюстрировали в подражание «Сказкам просто так» [322] . Пришлось прочесть все стихи до одного, слушая у себя за спиной хриплое дыхание бригадира. Во многих стихах говорилось о том, как будить людей по утрам, смачивая им лица мокрой губкой. «С Айвором, братом жены, и не такое бывало», – заявил он после чтения. К ужину пришли несколько майоров со своими спутницами жизни; все жены были иностранками – совпадение, которое бригадир не преминул отметить: «Эти женушки офицеров морской пехоты – дело особое. Одна русская, другая шведка, третья немка. На днях в разговоре с одной ирландкой я прошелся насчет шведов. “Все они скунсы”, – говорю. – Обозлилась». Наелись и напились. Абажуры и салфетки миссис Морфорд расписала собственноручно; одни – японскими цветами, другие – фонариками. <…>