Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

«Уайтсэнд-Бей»,

вторник, 6 августа 1940 года

Проведя десять дней в Дабл-Бойзе, растратив на оборону Лискерда непомерное количество фунтов стерлингов и еще больше – бьющей через край энергии морских пехотинцев, мы неожиданно получили приказ передислоцироваться на побережье и отправить двадцать процентов боевого состава в увольнение на двое суток. Эти двое суток при желании можно было провести дома, и люди, не обременяя себя напрасными поисками расписания поездов, разъехались по всей стране. Мы же, а также вторая и четвертая роты перебрались в гостиницу «Уайтсэнд-Бей», в которой и одной роте было бы тесновато. Из-за кухонной плиты фирмы «Ага» повздорил с полковником. Вселились в гостиницу и приступили к обороне побережья; четвертая рота расположилась в четырех милях от нас.

В увольнение уехал 30-го. Время пролетело незаметно. Ночь провел в Пикстоне, куда поехали на машине. Дочь нежна и ласкова, сын несговорчив и груб. Поездом в Лондон; ужин с родителями.

Даундерри,

17 августа 1940 года

Утром, покинув расположение роты, – в Бейк-Хаус. Заседание военно-полевого суда началось поздно и закончилось рано; улизнуть удалось только в четыре. Морского пехотинца Морли привлекли к суду за то, что он заснул на часах, и свою вину подсудимый не отрицал. Однако я, из дружеских чувств, взялся его защищать; засвидетельствовал, сославшись на медицинское обследование, что у него синусит и что его поведение на посту – это подтвердил и сержант – сопровождалось сильнейшей головной болью. Представил также свидетельство, что спал он, как мертвый, и не проснулся бы даже с появлением дежурного офицера. Заранее подучил его сказать в свое оправдание, что он «задремал», и был потрясен решением суда признать Морли виновным; оглашен приговор будет позднее. <…>

Беркенхед,

воскресенье, 18 августа 1940 года

<…> В Беркенхед прибыли в семь вечера; ничего не ели, если не считать того, что удалось в спешке и суете купить в Крю. Все это время тащили на себе неприкосновенный запас, состоящий из хлеба, маргарина и солонины; Тик, старший по поезду, пользоваться продуктовым пайком не разрешил. В Беркенхеде нас поджидал «Эттрик» – великолепный, новенький с иголочки транспортный пароход для перевозки войск – от щедрот Белиши. На борт поднялись лишь после переклички и погрузки багажа и боевой техники. Были накормлены только после десяти, а потом еще до полуночи грузились. <…>

Среда, 21 августа 1940 года Отплыть должны были еще накануне, но задержались с погрузкой – пришлось перекладывать уже сложенное. В последнюю минуту выяснилось, что моторные лодки заправляются не бензином, а соляркой. К нам присоединяется рота третьего батальона, а рота пятого поплывет другим пароходом. Кого только не встретишь на борту: какой-то таинственный драгун в зеленых штанах – говорят, шифровальщик, офицеры общевойсковых и мобильных соединений, саперы, связисты, бессчетное число врачей. Оружие и боеприпасы в полнейшем беспорядке. На один револьвер всего по пять патронов. В четвертой роте не хватает десяти боекомплектов: ищем, сбились с ног. В столовых темно и людно. Долго беседовал с полковником о своих планах; расстались (если расстались) друзьями. Майор Тик отрастил усы. Перераспределение общих столов и кают. Всюду гражданские в военной форме. Толку от них не больше, чем от солдат. Поразительное отсутствие любопытства к цели нашей экспедиции. Поговаривают, что предстоит высадка десанта с боем.