Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Пятница, 17 марта 1933 года

Всякий раз когда отцу Кири что-то мешает отслужить мессу за наше благополучное путешествие, день складывается как нельзя лучше. Вот и сегодня он грозился это сделать, но я сумел его отговорить. На этот раз мы вы шли относительно рано. Весь день ехали бушем. Мне удалось нанять у индейцев плотного серого жеребца. Вел его Марко, без седла и уздечки. Я сумел проехать на нем лишь половину пути, то садясь, то спешиваясь. Не говоря уж о том, что часами ехать верхом без седла утомительно, тропа была слишком узкой и предназначалась лишь для пешеходов, лошади же натыкались на деревья. Путешествие тем не менее оказалось вполне сносным, время прошло незаметно: пока ехал верхом, мечтал, что спешусь и пойду ногами, и наоборот. Мы шли, вопреки карте, по реке Тумонг, трижды переходили ее вброд и, в конце концов, оставили ее справа. Остановились перекусить на скалистом выступе посреди реки и в 3.30 прибыли в Анандабару, в деревянный дом, построенный Хейнсом, когда он промышлял алмазами. На дороге нас встретил посланец от Винтера. На пути из Курукубару он остановился на ночь и не сумел отложить отплытие парохода, шедшего сегодня утром в Кайепур. Анандабару окружен папоротником, где из-за местного ботаника начался лесной пожар. Блох вокруг столько, что, даже когда идешь, а не стоишь, они облепляют штаны толстым слоем. Винтер передал нам ключи от комнат, и мы повесили гамаки и выкупались. Рядом росла липа, мы допили бренди с лаймовым соком, доели последние бутерброды, остатки солонины и риса и удалились на покой вполне довольные жизнью. В девять вечера на нас обрушились потоки дождя, сдержать его крыша оказалась бессильной. Отыскал один сухой уголок, куда, перевесив гамак, и забился; с величайшими неудобствами провел там всю ночь. За стеной, перекрывая громогласным храпом шум ливня, крепко спал отец Кири.