Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Четверг, 27 июля 1939 года После двух недель жизни в Пикстоне [311] беру несколько дней отпуска. Каких только гостей не было за это время: сэр Роберт и леди Ходжсоны, сэр Сесил Перейра, всевозможные Аморисы и Хорнерсы, внезапно возникавшие и столь же внезапно исчезавшие. Дети носятся по всему дому, нескончаемый дождь, несъедобная еда, которую подают, когда придется, бесконечные разговоры по телефону, бесконечно меняющиеся планы. Я раз шесть переписал первую главу романа [312] , прежде чем она приобрела сносный вид. <…> В газетах только и пишут о бомбах ИРА, уступках японцам, о нелепой зависимости от русских переговоров [313] .

Пикстон-парк,

четверг, 3 августа 1939 года

Именины Мэри – прошли более или менее успешно. Купил на аукционе за сумасшедшие деньги несколько совершенно не нужных вещей. Домашний механизм дает еще больше сбоев, чем обычно.

Пирс-Корт,

пятница, 4 августа 1939 года

Вернулись домой, где обнаружилось, что из-за дождя все работы в саду остановлены; сорняки высотой с дерево. Прюитт поработал на славу: с помощью сажи уничтожил на кругу всю траву. Сад запущен точно так же, как два года назад, когда мы сюда въехали. На распродаже библиотеки сэра Чарльза Превоста Кук купил мне переплетенные в телячью кожу проповеди, которые мне не нужны, и два огромных парных портрета Георга III и его супруги, которые повергли меня в смятение. Эти портреты король подарил первому баронету, бывшему губернатору многих подвластных территорий, в том числе и Канады. По всей видимости, они перевозились из одного Дома правительства в другой Дом правительства и в пути сильно пострадали. Новая телефонная служба у всех вызывает неподдельный интерес.

Воскресенье, 6 августа, 1939 года

Церковь и лопата.

Воскресенье, 20 августа 1939 года <…> Война, кажется, становится неизбежной. С каждым днем Алек все больше погружен в себя и сосредоточен на своей работе.

Вторник, 22 августа 1939 года

Россия и Германия заключили Пакт о ненападении, и теперь откладывать войну нет уже никакого резона.

Четверг, 24 августа 1939 года Днем трудился в саду, чистил дорожку. И думал: зачем я все это делаю? Через несколько месяцев здесь и на теннисном корте я буду выращивать брюкву и картофель. Или уеду отсюда, и тогда все тут зарастет сорной травой, сад станет таким, каким был два года назад, когда мы сюда приехали.

Пятница, 25 августа 1939 года Судя по новостям, на мир рассчитывать не приходится. Призывы Папы до того банальны, что у нас, где никто не сомневается, что мир предпочтительнее войны, они прошли незамеченными. Быть может, в Италии, где не все разделяют эту нехитрую мысль, призывы понтифика будут иметь больший отклик. Написал письмо Бэзилу Дафферину с просьбой связать меня с Министерством информации. У них в Лондоне сейчас, надо полагать, горячие денечки. Трудился над романом – идет неплохо.

Воскресенье, 27 августа 1939 года Обедал с Кристофером Холлисом в Мэллзе. Мейди заботит только одно: как война скажется на ее обязанностях домоправительницы. Приступал к причастию. Склоняюсь к тому, чтобы пойти в армию рядовым. Лорино финансовое положение лучше, чем у большинства жен, а если бы мне удалось сдать на время войны дом, оно бы упрочилось еще больше. Интересно, через тридцать лет я по-прежнему буду писать романы? Для меня как для писателя нет ничего хуже, чем работать в государственном учреждении; и нет ничего лучше, чем полностью изменить образ жизни. Есть символическая разница между тем, кто пошел на фронт солдатом, и тем, кто защищает отечество на гражданской службе, – даже если в этом качестве он представляет бо́льшую ценность.