Чужая

И вопреки своим изначальным целям, последнее, о чём я жалею — это деньги.

Ведь я получила гораздо больше.

Бесценные воспоминания. Друзей. И любовь.

И мне невыносимо больно покидать это место.

Когда я заканчиваю, Игорь Олегович, выдохнув, улыбается и поднимается с места.

— Спасибо, Ева, за твою откровенность. Теперь я точно уверен, что это место тебе без надобности — если ты и не была самодостаточной, то за это время стала таковой. Уверен, что ты справишься с чем угодно, там, за стенами нашего городка. И в благодарность за твою честность, за сожаление о том, что ты была вынуждена прибегнуть к обману, я помогу тебе с поступлением в машиностроительный институт. Нет, я не намерен быть спонсором, но бюджетное место вполне может стать твоим. Правда, придётся очень постараться. — Он улыбается и протягивает мне руку для рукопожатия: — Был очень рад познакомиться с таким человеком, как ты, Ева. Целеустремлённым, смелым и добрым.

— И я была очень рада с вами познакомиться, Игорь Олегович, — со слезами в глазах отвечаю я. — Это место меняет людей в лучшую сторону благодаря вам.

— Очень верю, — улыбается он. — Что ж... Настало время проститься. Надеюсь, до новых встреч, Ева.

— До свидания, Игорь Олегович.

До свидания, «Золотой городок» и те, кого я полюбила в этом удивительном месте.

Глава 27. Ева

— Вы уверены, что дальше справитесь сами?

Мужчина ставит на площадку перед дверью в нашу квартиру последний чемодан и распрямляется.

— Их всего лишь осталось перенести через порог, и это не сложно, — нервно улыбаюсь я.

— Как скажите, — кивает он и желает напоследок: — Всего вам доброго.

— И вам. Спасибо за помощь.

Я жду, когда мужчина скроется за пролётом, и поворачиваюсь к двери. Меня не было здесь всего пару недель, а ощущение, что вечность — всё кажется чужим...

Нахожу в рюкзаке ключи и, тяжело вздохнув, открываю замок. В нос ударяет настоявшийся запах перегара и дешёвого алкоголя. Я морщусь от отвращения и включаю в прихожей свет. И проверять не надо — я уверена, что отец уснул пьяным прямо на кухне, за столом. И сейчас его не разбудит и топающий слон.

Быстро перетаскиваю чемоданы в коридор, а затем и в нашу с Ромкой комнату.

Мой брат, кстати, тоже спит как убитый. На моей кровати. Когда я вижу эту картину, которую подсвечивает свет луны из окна, его раскинутые в разные стороны руки, чуть приоткрытый рот — моё сердце сжимается от нежности. Скучает, потому и спит на моём месте.

Скидываю с ног босоножки, подхожу к Роме и, освободив себе место, укладываюсь рядом с ним. Брат что-то бормочет во сне, копошится, и я притягиваю его к себе, целуя в отросшие волосы:

— Привет, разбойник.

Рома бессознательно обнимает меня в ответ, жмётся ко мне сильней, вызывая у меня улыбку, а затем резко просыпается.

— Ева?

Глаза широко распахнуты, взгляд недоумённый и не верящий.

— Да, я тебе не снюсь, — тихо смеюсь я. — Я вернулась домой.

— Но... Не рано?..

— Я сейчас решу, что ты не рад меня видеть, — шучу я, а в горле вновь собирается ком.

Казалось, я выплакала все слёзы по дороге сюда.

Перед глазами вновь встаёт картина моего отъезда из городка... Запыхавшийся, но так и не успевший застать меня Никита... Его болезненный взгляд, пальцы, вцепившиеся в волосы...

Игорь Олегович предлагал мне попрощаться с друзьями, но я отказалась. Не хотела слышать обещаний, которые, возможно, не смогут исполниться. Впереди две недели, за которые всё может измениться до неузнаваемости. Прошедшие две недели этому подтверждение.

— Очень рад! — вновь прижимается ко мне Рома, возвращая меня в реальность.

Я улыбаюсь сквозь слёзы и крепче обнимаю брата, но он вдруг охает от боли.

— Что такое? — пугаюсь я.

— Ничего, всё нормально, — тоже заметно пугается он.

Я соскакиваю с кровати, чтобы включить свет, и вернувшись обратно, строго смотрю на брата:

— Где болит?

— А у тебя? — садится он на кровати. — Почему ты плакала?

Да, наверное, видок у меня сейчас ещё тот, но...

— Зубы мне не заговаривай! — сужаю я глаза. — Что случилось?

Брат досадливо поджимает губы и разворачивается ко мне спиной. Я резко вздыхаю, глядя на разросшийся у выступающих косточек позвоночника синяк.

— Я пытался забрать у него бутылку, — нехотя рассказывает Рома, пока я нахожусь в полнейшем шоке. — Думал, получится. А он... Он просто не рассчитал силы, Ев. Толкнул меня, ну я и напоролся на угол стола. Уже почти не болит, честно!

Я медленно выдыхаю и сажусь рядом с братом.

— Глупый. Ты же знаешь, что я сто раз пробовала забирать у него выпивку. И это никогда не помогало.

— Я должен был попробовать! — свирепо произносит он, а затем в его глазах, похожих на мои, застывают слёзы. — Мне надоело видеть его таким... Я хочу, чтобы он бросил пить, Ев. Очень хочу...

Мой маленький чудак...

Я притягиваю брата к своей груди и глажу пальцами его волосы.

— Я тоже этого хочу, Ром. Но от нас мало что зависит, понимаешь? Папа сам должен этого захотеть.

— Он не захочет, а мы с тобой так и будем смотреть, как он спивается...

— Не будем, — твёрдо говорю я.

Отпускаю брата, выключаю свет и снова ложусь на кровать, обнимая Ромку:

— Не будем. А сейчас спи.