Чужая кровь

Время у меня было, но я знал манеру восточных людей разводить долгие разговоры на тему и без темы. Меня это всегда раздражало. Кроме того, было мало приятного в общении с бандитами, которые требовали, чтобы их величали по имени-отчеству. А мне хотелось говорить с ним намеренно грубо. Я так и говорил.

— Говорят, капитан, ты ножом умеешь владеть. Даже какой-то там чемпион? — спросил Мурад Магомедович с насмешкой.

Но я отлично помнил поговорку, что хорошо смеется тот, кто смеется в последний раз.

— Я тоже что-то такое про себя слышал…

— Так это правда или нет?

— А тебе какое дело? Ты кто такой, чтобы меня спрашивать? Я не считаю нужным отвечать на твои вопросы.

— Почему? — не понял он.

— Потому, что я тебя не знаю и вообще ты мне не нравишься. Говори, что хотел, и уматывай, пока я добрый.

Мурад Магомедович зычно икнул, видимо, он только что плотно пообедал, а я еще пообедать не успел. И это тоже меня злило.

— Меня послали с тобой поговорить… Один хороший человек хочет вызвать тебя на бой на ножах, но не хочет нарваться на засаду. И просит гарантий, что после победы его отпустят.

— И кто этот хороший человек?

— Это не важно.

— Старший брат Сатаны?

— Нет. Только его лучший ученик.

— У того, кто сам ничего не умеет, лучших учеников быть не может. У него все ученики плохие. Так и объясни этому ученику.

— Насчет того, кто и что умеет, рассудит время, — философски изрек Мурад Магомедович. — Ну, так тебе же легче справиться с человеком, который плохо обучен. Чего ты боишься?

Я назвал номер своего телефона.

— Запиши…

— Я запомню.

— Ментовская память с годами тоже слабеет. Лучше запиши.

Я понял, что попал в точку, по первому взгляду определив мента. И, видимо, мент был в немалом звании, если чувствовал себя так уверенно. Но когда я сказал про ментовскую память, он вздрогнул так, что даже его тройной подбородок заколыхался. Весь его вид словно бы говорил: «Ты знаешь меня?»

Но он быстро овладел собой.

— И что этот номер…

— Пусть ученик эмира позвонит мне. Может быть, мы договоримся… Повторяю: может быть. А может быть, и нет. Я не знаю, какое у меня будет настроение…

* * *

Вернулся я с КПП не в столовую, а в оперативный отдел, чтобы обсудить ситуацию, но оттуда направился в столовую, поскольку дверь была закрыта на ключ. Легкое возбуждение после делового разговора с Мурадом Магомедовичем прошло, но осталось возмущение наглостью бандитов, которые хотят чувствовать себя равноправными лицами с офицерами спецназа. Бандит, грубо говоря, он и в Африке бандит. Его следует уничтожать, но не устраивать с ним поединок.

Капитан Константинов, капитан Толстых и капитан Сережа сидели в офицерской столовой. Я взял себе обед и сел за их стол, где было одно свободное место.

— Ну и что там за девица? — сразу спросил начальник штаба, из чего я понял, что мой поход на КПП уже обсуждался. — Совратить пыталась? Внешне-то как, годится?

— Усы, на мой вкус, великоваты. Но дежурному прапорщику она понравилась. А вообще дело обстоит чуть хуже. Привела какого-то мужика, может быть, своего папашу, чтобы тот со мной поговорил. Солидный дядька, в годах, судя по манерам поведения, или бывший, или настоящий мент. Он думал своим авторитетом на меня надавить, но не прошло…

— По поводу чего надавить-то? По поводу девицы? А какие с ее стороны претензии? — спросил Костя Константинов. — Душевные или меркантильные?

— Мужик этот тоже не от себя пришел. Его послал один из помощников Старшего брата Сатаны. Этот помощник называет себя учеником эмира Омахана в ножевом бою и вызывает меня на поединок.

— Дуэль? — с непонятным мне восторгом спросил капитан Сережа. — По поводу той девицы?

— Без повода той девицы. Мои мысли такие, что этот ученик считает своего учителя бойцом так себе, а себя мысленно возносит. И желает убить меня прежде, чем я доберусь до Старшего брата Сатаны. Из чего я делаю вывод, что сам Старший брат Сатаны настроен со мной драться. Но ученик желает его опередить.

— И условия какие-то ставит?

— Условие он ставит одно: его личная безопасность даже в случае победы надо мной. В победе он, мне кажется, не сомневается.

— Не боится? — удивился капитан Толстых.

— Хочет довериться слову офицера. Другой гарантии я дать не могу.

— Понятно… — Начальник штаба отряда оживился: — Надеюсь, ты не отказался?

— Я дал свой телефонный номер, чтобы он позвонил. Это пока не означает ни согласия, ни отказа. Поговорю с человеком, тогда и решу.

— Соглашайся! — потребовал Толстых. — Обязательно соглашайся. Это один из редких случаев, когда мы можем живьем захватить одного из помощников Омахана Исмаилова. А уж допросить мы его сумеем. В ФСБ есть спецсредства для допроса. Они нас поддержат…

— А как же слово офицера? — спросил я.

Толстых посмотрел на меня с удивлением. Он, кажется, не желал уделять внимания такой незначительной, на его взгляд, мелочи.

— Мое слово как же?

Я посмотрел на капитана Константинова. Костя, как я понял, полностью поддерживал своего начальника штаба.

— Сережа, — спросил я третьего капитана, который сразу же покраснел, — твое мнение?