Чужая тень (СИ)

Я дописал письмо и вручил его старшему из солдат Зэра. Тот тут же свернул листок вдвое, засунул за пазуху и, слегка поклонившись, выжидающе взглянул на тень императора. Они стояли ровно, словно не знали усталости, у входной двери в гримерке Цуры. В маленькой комнатке едва помещался белёсый стол, уставленный тюбиками с косметикой и пудрами. Стол вплотную прилегал к освещенному свечами зеркалу и касался деревянной кровати, на которой, подобрав под себя ноги, сейчас сидела девушка-маг.

— Охранять, ждать моего второго прихода, не отсвечивать, если будет надо поменять диспозицию — меняйте, — коротко приказал Зэр, глянув на меня: мол, не хочу ли я чем-нибудь дополнить свое сбивчивое послание, которое по тексту так походило на записку самоубийцы. Я не хотел и аккуратно положил карандаш на стол, заметив, что мои пальцы чуть подрагивают — предательски, против моей воли.

— Да, Ваше Высочество! Мы рады были вновь служить вам! — отрапортовал бывший прощелыга. Его некогда сутулое тело выпрямилось, словно тень древнего солдата была железным стержнем, на который насадили мясо и скелет коренного обитателя трущоб.

Все трое, как по команде, приложили свои правые кулаки к груди, издав глухой стук, и, развернувшись, поочередно покинули помещение.

— Вот те на! — удивилась девушка. — Я-то думала, мне мерещится кто-то у тебя в углу, а ты — ученик великого культиватора древности!

— Если всё не срастётся — бывший ученик бывшего великого культиватора, — сурово проговорил Зэр взглянув на неё.

— Честно сказать, я все еще удивлен тому, что ты девушка, — проговорил я, желая переключиться на менее нервную для себя тему.

— А что тут такого-то? — улыбнулась она. — Мне хватает своей магии, чтобы создавать иллюзии для небольших аудиторий. Да и, если честно, как и с вашей историей противостояния Тёмного и Светлого миров, всё закономерно…

— То есть? — переспросил я.

— На арене люди видят крепкого эпатажного парня, и будь они даже способными смотреть сквозь тени, всё равно не разглядели бы во мне девушку. Этот мир — мужской и для мужчин, а скромной магичке истинной ступени бронзовой лиги можно лишь играть свою роль.

Ее улыбка выглядела как приросшая намертво маска, которую когда-то надели для выступления перед толпой, но позабыли снять после его окончания.

— Ну а как ты дерешься? Тоже иллюзия?

— Почти всегда. Противники мои — часто иллюзия, а если попадается упрямый культиватор типа тебя, то всегда есть возможность договориться.

— Ну а если кто-то не пожелает договариваться?

— Есть “стойкость кедра”, есть “алмазная кожа”, ну и “осенний листопад” я знаю в совершенстве… — пожала плечами Цура.

— Ты еще и драться умеешь?

— И это тоже. В военное время научилась и мужиком прикидываться, и ребёнком, и даже лисицей, — пояснила волшебница. — Ну ладно, давай о важном. Значит, говорите, Триединый бог — это умершие две тысячи лет назад императоры из Светлого мира, а король Джастиро лишь платит дань туда, наверх, обирая свой народ?

— Не совсем наверх, — размеренно произнес Зэр, будто что-то прикидывая. — Мы — парный мир. Когда-то наши миры были словно братья, но они начали относиться к нам как к дойной корове. Вся их культура и красота — это ворованные отсюда золото, лес, уголь, руда и даже подземная горящая смола.

— А я-то думала, почему у нас всё так плохо, — грустно покачала головой Цура. — Думала, что свергнет граф Ролиз из Уловина тупорылого Джастиро, и наконец заживем. И не сверг, и не зажили. А оказывается, и не зажили, даже если бы сверг.

— Не зажили бы, — подтвердил Зэр. — Кто бы ни пришёл к власти, он будет исполнять одну лишь волю — волю Светлого мира. А если захочет всё переиначить, то светломирцам достаточно лишь сказать: “Фас”, и его страну тут же разорвут соседи. Не смогут они — из Светлого Мира прибудут армады и головы пооткручивают. Не зря у вас тут оружие запрещено, культивация по сути запрещена, а все, кто не согласен — преступник и опасный колдун.

— Это да. Я уже пару ролей меняла, чтобы слуги Триединого прямо с арены не забирали, — снова улыбнулась девушка. — Ну что же, время близится к вечеру? Не хотим же мы, чтобы серебряный зверь пришёл за нами в театр? Но надо сказать, император, ваш план попахивает самоубийством.

— Другого нет. С каждым днём серебряный зверь будет всё жестче и беспринципней. Через неделю он вообще может передумать играть в послушного пёсика сфер и начнёт нападать везде, где пожелает. Мы можем не успеть вырастить Райса до серебряной лиги…

— Серебряная лига за неделю. С ума сойти… — хмыкнула девушка.

— План опасный, но он единственный действенный. К тому же с твоими иллюзиями может получиться.

— Серебряный зверь может просто не поддаться на низшую магию.

— И не надо, чтобы он поддавался. У него — три глаза, вот пусть каждый из глаз видит что-то своё, а Райс — то, что видит зверь. Этого хватит, чтобы он смог противостоять ему некоторое время.

— Звучит сложно, но надо пробовать. Ну, пойдемте, пока совсем не стемнело, — произнесла она, вставая с кушетки.

— Там, куда мы идём, всегда светло, — отозвался Зэр и тоже встал из-за стола.

***