Чужая земля

– Ну да. То есть проблему составляют только те несколько лет, которые она проработала нянечкой в частном детском саду, где жила с ребенком в кладовке без окон. Те работали неофициально. Так что никаких доказательств, что эти четыре года девушка не выезжала из России, не имеется. Кроме отсутствия штампов о пересечении ею и ребенком границы, конечно. Так что проблем с гражданством быть не должно. Собирайте пакет документов, подавайте. Мои знакомые в миграционной службе сопроводят, чтобы сбоев не возникло. Но по закону гражданство ей положено. И хотя наличие рожденного в России ребенка основанием для его получения не является, на практике как смягчающий фактор сработает. Все справки, которые я получил, вот в этой папке. Прикладывайте к заявлению и вперед.

– Спасибо, Костя, – искренне обрадовалась я.

– Да ладно. Твою задачу выполнить оказалось гораздо проще, чем Наткину. Там я в мутных делах всех этих диаспор завис уже по самое не хочу.

– А что там? – спросила я. – Мне, правда, интересно.

Мне действительно было интересно. Из-за Джаныл и Афтана, конечно. После знакомства с ними все, связанное с темой мигрантов, вызывало мой пристальный интерес.

– Ну, если излагать самую суть, то деньги они у большинства приехавших на заработки отбирают. В добровольно-принудительном порядке, я бы сказал. Разумеется, касается это только тех иностранных рабочих, которые лишены официальных трудовых договоров и регистрации. Вот тут роль диаспор сразу сильно возрастает. Если документов нет, то положенные формализованные правила заменяются неофициальными договоренностями, заключенными между лидерами диаспор, чиновниками и полицией.

– Полицией?

– Ну а ты как хотела. По закону, чтобы быть принятым на работу, мигрант сначала должен приобрести патент на трудовую деятельность, который, как ты сама понимаешь, стоит кое-каких денег. Для этого нужно встать на миграционный учет, пройти обязательное медицинское освидетельствование и экзамен на владение русским языком, сфотографироваться, сдать отпечатки пальцев, а потом подать пакет документов в Многофункциональный миграционный центр Москвы. Причем, следи за руками. Работодатель при приеме на работу должен весь этот пакет документов проверить. На практике же этого никто никогда не делает. Справку о прохождении тестирования по языку и медкнижку абсолютное большинство приобретает если не в первом же подземном переходе, то в расположенной в пешей доступности фирме. Объявлениями о предоставлении такого вида услуг вся Москва завешана.

– Но дактилоскопическую экспертизу же не обойти, – уточнила я. – И постановку на миграционный учет тоже.

– Верно. И тут-то и вступает в силу та коррупционная составляющая, о которой я тебе уже сказал. Представители диаспор делают так, что легально на работу оформляется один человек, а на практике работают по его документам трое-четверо. Они пользуются тем, что для местных работодателей практически все приезжие на одно лицо. Большинство киргиза от таджика не отличит, не то, что двух таджиков друг от друга. Мне Натка, к примеру, сказала, что у нее ощущение, что она все время видит на своем объекте разных людей. Так вот это действительно так. Приди проверка в фирму-подрядчик, та покажет набор документов на сорок сотрудников, которых по квоте набрала. А на практике у нее в вагончиках на задворках двести человек живут. И на всех объектах по очереди работают. А поскольку документы у самих мигрантов периодически проверяют полицейские, то хотя бы однажды не попасться при проверке просто невозможно. Но при этом в стране три с половиной миллиона нелегальных мигрантов, что и говорит о просто гигантском объеме коррупции в службах, которые с ними соприкасаются. Доклад окончен.

– Но зачем идти на заведомое нарушение, да еще и платить взятки, если можно все оформить по закону? Мне Дима, мой бывший помощник, как-то объяснял, что самим мигрантам просто невыгодно работать «в белую». Но я с этим не согласна. Их просто лишают самой возможности добиваться чего-то по правилам, которые они к тому же плохо понимают.

– Все только ради денег. Как, впрочем, и всегда, – вздохнул Таганцев. – Это же огромные суммы, Лена. И по меркам бизнеса, и по меркам экономики. Средства, которые мигранты отсылают на свою родину, развивают экономику других государств. Например, в Таджикистан ежегодно переводится больше двух с половиной миллиардов долларов, это эквивалент одной третьей части ВВП этой страны. В Кыргызстан – два миллиарда, и это около двадцати двух процентов национального ВВП, в Узбекистан чуть меньше пяти миллиардов – восемь процентов ВВП. Как ты думаешь, согласится кто-нибудь отказаться хотя бы от части этих сумм?

– И ты выяснил, что в Наткином ТСЖ работает именно такая схема?

– Да. Там «крышу» для всех этих неофициально оформленных граждан держит лидер одного из межрегиональных землячеств. Зовут его Усман Доратов. Странный тип, я тебе доложу. Я поизучал его соцсети, нашел там явные призывы к экстремизму. В общем, передал все материалы, которые удалось собрать, в следственный комитет. Пусть они разбираются.