Чужая земля

– Отеческая ласка, Костя, не мужская. Ты же тоже целуешь Настю на ночь. И катаешь ее на шее, и подбрасываешь в воздух. А ты ей при этом даже не биологический отец. Ты бы, наверное, рассердился, если бы кто-то в ваших играх увидел что-то непристойное.

– Но в наших играх ничего непристойного нет.

– А это как красота. Зависит от того, что в глазах смотрящего. Если бы я сегодня с утра не услышала в новостях про педофила-мигранта, может, и не испугалась бы так сильно, увидев Настю на коленях у Муратбека. Я не говорю, что он не виноват, я просто прошу найти истину и понять, что им двигало. Просто у него семеро детей, младшая дочь, по которой он очень скучает, ровесница Настеньки. Не хотелось бы ломать человеку жизнь только потому, что мне с перепугу что-то привиделось.

– О! Узнаю семейные черты сестер Кузнецовых, – вздохнул Таганцев в трубке. – Старшая сестра – судья. Младшая – адвокат. Сама затеяла всю эту кутерьму, а сейчас в кусты. Наташа, твой таджик уже практически признался в развратных действиях по отношению к Насте. А теперь из него пытаются выбить признание в двух нераскрытых нападениях на девушек, которые произошли в вашем районе.

– Костя, он по-русски не говорит и практически ничего не понимает. Как он может в чем-то признаться или не признаться, если до него смысл слов доходит с трудом?! – завопила Натка. – И что значит «выбивают»? Его что, бьют?

– Ну, не в прямом смысле, – уверил ее Таганцев. – Так, прессуют немного.

– Костя, – голос Натки обрел твердость. В нем зазвучали стальные нотки. – Я сказала, придержи коней. Если этот человек не виноват, то он должен остаться целым и невредимым и не отвечать за преступления другого негодяя, который, если его не остановить, будет продолжать нападать на девушек.

– Я разберусь, – коротко ответил Таганцев и отключился.

Натка перевела дух и, чувствуя себя во всем виноватой, повезла уже почти полностью успокоившуюся Настеньку домой.

* * *

Вот уже вторую неделю мы жили по новому укладу, в который очень органично вписались Джаныл с Афтаном.

Молодая женщина и ее сын снова расположились в бывшей квартире Анны Ивановны, которая теперь принадлежала нам – Виталию, мне и Мишке. Миронов, правда, пытался свою часть тоже оформить на сына, но я категорически отвергла такой вариант.

– Ты сказал, что это наша совместная инвестиция. На троих. Значит, так и будет, – твердо сказала я, и Миронов уступил, хотя и театрально вздохнул для вида.

Для того чтобы иметь возможность получить справку, подтверждающую официальный доход, Джаныл устроилась на работу в маленький магазинчик неподалеку от нашего дома продавцом в овощной отдел. Работала она два дня через два, и в свободные дни здорово помогала мне с Мишкой. Чаще всего я просила ее погулять с коляской в парке, пока малыш спит, а сама в это время занималась домашними делами или даже совершала краткосрочные вылазки на работу. Без работы и коллег я по-прежнему очень скучала.

Мой послеродовой больничный давно закончился, сейчас я отгуливала накопившиеся отпуска, после которых планировала выйти на работу. До этого момента оставалось полтора месяца, и я грезила надеждой, что если за это время получится оформить Джаныл гражданство, то она сможет получить статус самозанятой и официально устроиться ко мне няней для Мишки, бросив свой магазин.

Правда, с гражданством дело совсем не двигалось. Участковый Кравцов совершенно не желал что-то делать для того, чтобы помочь мигрантке получить необходимые справки, которые бы подтверждали, что в России она проживает уже больше десяти лет. Нужно было обойти ее прежних работодателей, а также найти свидетельства очевидцев, которые знали, где и как жила молодая женщина в те годы.

Поняв, что с лейтенантом Кравцовым каши не сваришь, я обратилась к Таганцеву. К кому же мне еще было идти за помощью, если не к своему старому и самому надежному другу.

– Лена, – простонал он, услышав мою просьбу, – ты опять за свое? Почему твоя киргизка просто не может сходить на консультацию в миграционный центр и подать документы на гражданство в порядке общей очереди? У нее ВНЖ давным-давно оформлен, в течение двух лет она получит документы без всяких проблем и проволочек. Зачем ускорять события? Чем вам так плохо?

– Костя, все должно быть по справедливости, – отрезала я. – Пока Джаныл не получит российский паспорт, она не сможет ни медицинскую помощь получить себе и сыну, ни самозанятость оформить. Да и о будущей пенсии нужно смолоду думать. Конечно, ей сейчас тридцать, но еще нужно успеть заработать стаж и накопить пенсионные баллы. Да и вообще. Мне Виталий полгода дал, чтобы со всеми этими вопросами разобраться. Два года он Джаныл в своей квартире терпеть не будет, а на улицу я ее не выгоню. Значит, очередной конфликт неизбежен. Тебе надо, чтобы я постоянно жила в конфликте?