Чужая земля

– У нас было все готово к приезду нового члена семьи в наш дом, поэтому нашлись и подгузники, и питание, и одежда. Я не смог ей сразу сказать, что у нас нет ни одного шанса оставить его себе. Я просто пошел выяснять, как вас найти и договориться не поднимать шум. И тут вы приехали собственной персоной.

– Мы не будем устраивать скандал, – сказал Виталий. – У нас нет никакого желания выплескивать всю эту историю на страницы прессы, а это неминуемо случится, если мы обратимся в полицию. Принесите нашего сына, и будем считать инцидент исчерпанным. Я надеюсь, вас не надо предупреждать, что произойдет, если ваша супруга еще раз приблизится к нашему ребенку?

Хозяин дома грустно улыбнулся.

– Я подозреваю, что вы пишете наш разговор.

– Разумеется, – холодно подтвердил Миронов, а я вытаращила глаза. – Человек вашего ранга больше всего боится не полиции, а огласки. Ну, и неприятностей, которые ему могут устроить люди ранга Игоря Викторовича.

– Я даю слово, что ничего подобного впредь не повторится. И спасибо вам за понимание и тактичность, с которой вы разрешили это недоразумение. Я бы понял, если бы вы приехали сюда с ОМОНом.

– Я привык решать свои дела сам. Без ОМОНа, – все так же холодно сказал Виталий.

– Могу я как-то компенсировать вам моральные затраты?

– Это излишне.

Я чувствовала себя чуть ли не на дипломатическом рауте высокого класса. По лицу Кости я видела, что он испытывает примерно такие же эмоции. Эппельбаум и вовсе выглядел раздавленным и ничтожным. Маленький пакостник, которого никто не уважает.

– Сейчас я принесу вашего сына.

Иван Григорьевич вышел из кабинета, я услышала сначала его шаги на лестнице, которую успела заметить в холле, а потом протестующий женский возглас, практически крик, а потом громкий надрывный плач. Снова шаги, и хозяин появился в кабинете со спящим Мишкой на руках. Я рванула к нему, взяла сына, прижала к себе. Неужели все закончилось?

– Простите, но я должен пройти к жене, – глухо проговорил мужчина.

– Мы уже уходим.

Все тем же составом мы вышли из дома, проследовали до ворот и очутились у припаркованной машины. Со своим бесценным грузом я могла разместиться только сзади. Наверное, мы сядем там с Костей, а Эппельбаум пусть занимает переднее сиденье. Ни за что не соглашусь ехать рядом с ним.

– Так, а ты сам доберешься, – Виталий, оказывается, уже все решил. Впрочем, как и всегда.

– Что? Как?

– Такси вызовешь. Не обеднеешь. Я тебя больше видеть не желаю. И предупреждаю последний раз, если когда-нибудь я только заподозрю, что ты опять встал на моем пути, уничтожу. Никакая заграница не поможет.

Мы сели в машину и поехали домой, оставив Марата Казимировича топтаться на пятачке перед чужим домом. По дороге я позвонила Сашке, чтобы успокоить ее и Натку. Все закончилось хорошо, и только благодаря находчивости и решительности Виталия Миронова. Уже в который раз он вытаскивал меня из пучины отчаяния и из настоящей беды. А я еще смею в чем-то обвинять этого человека.

– Саша, пожалуйста, дойди до Джаныл и расскажи ей, что Мишка нашелся и мы едем домой. А то она переживает, бедная.

– Хорошо, – пообещала дочь. – Я сейчас схожу. Приезжайте, мы вас ждем.

– Переживает она, – пробурчал Костя. – Прошляпила ребенка. Это же какой растяпой надо быть.

– Ее отвлекли, – напомнила я.

Но ведущий машину Миронов твердо встал на точку зрения Таганцева.

– Лена, впредь я запрещаю тебе оставлять ребенка с этой женщиной. Даже на пять минут. Я пообещал тебе, что не буду возражать, чтобы она полгода жила в нашей квартире, но к Мишке ты ее больше не подпустишь даже на пушечный выстрел. Это понятно?

– Понятно, – понурилась я, потому что по большому счету они оба были правы. – Виталий, я обещаю, что сделаю так, как ты скажешь.

Он уставился на меня.

– Так и в аварию попасть недолго, женщина. Неужели я дожил до того момента, когда судья Кузнецова хоть в чем-то со мной согласна, да еще и обещает выполнить то, что я сказал? Я уж думал, этого никогда не случится. Всего-то и надо было – украсть у тебя ребенка.

– Не шути так, – пробормотала я и крепко прижала к себе спящего сына. – Я просто благодарна тебе, что в истории с Эппельбаумом наконец-то поставлена точка.

– В истории, в которую ты влезла, ни с кем не посоветовавшись, – вздохнул Миронов и покосился на Костю. Таганцев предпочел промолчать. – Впрочем, в чем я убежден, так это в том, что таких историй будет еще немало.

* * *

Ремонт в ТСЖ подходил к концу. Отпущенный на свободу благодаря стараниям Таганцева Муратбек на объекте больше не появлялся. О том, что с него сняли все обвинения, Натке с некоторой укоризной в голосе сообщил Адиль. Смысл этой укоризны она понимала прекрасно. В конце концов, задержали Муратбека именно из-за нее, точнее, из-за того, что Натка все неправильно поняла, и там, где для ее соотечественника хватило бы обычного объяснения и взаимных извинений, в случае с мигрантом правила не работали.

– Адиль, Муратбек очень напугался из-за того, что произошло? – покаянно спросила Натка у Адиля.