Чужая жена – потемки

– Во-первых, невежливая. Я к ней со всей душой, а она морду воротит! К кому, говорю, намылилась-то? А она не отвечает… Все равно потом заплутала, все равно пришлось ее отправлять в нужном направлении, а то бы она до вечера в наших кустах скиталась.

– А во-вторых?

Олег нетерпеливо переминался с ноги на ногу, слушать бестолковые рассуждения ему уж точно было недосуг. Главное он уловил, даму к себе в кабинет для официального протокола пригласил. Все, на этом можно было считать разговор законченным на сегодня. Но та удила закусила, попробуй-ка, повернись к ней спиной!

– Во-вторых, тяги к земле у ней нет, так хотя бы старших вежливо послушала… Нет, непутевая девка, дурная! Сначала искала тут Иванцовых, а потом и кокнула их.

– Ну, с чего вы это взяли?! – Олег всплеснул руками.

Не хватало еще, чтобы к вечеру оба дачных поселка гудели, как пасека! Только дай волю, и незнакомую девицу объявят киллером, а то и маньячкой. Доказывать этим дачным жительницам очевидное бесполезно – если бы девица вынашивала злой умысел в отношении супругов Иванцовых и имела, что еще более невероятно, ствол при себе, вряд ли бы стала она тут открыто блуждать и обнаруживать себя. Она бы прокралась, как мышка! И дорогу бы точно знала!

Но тем не менее девицу эту найти следует. Она может оказаться бесценным свидетелем. Время, когда она искала дом погибших, как раз совпадает с моментом их смерти. Может, она их еще живыми успела застать? Может, видела, как от них кто-то выходит? Возможно все, что угодно. Главное – найти ее.

– …Вы мне ее описать сумеете? И не только мне, а еще художнику, которого мы пригласили специально для беседы с вами?

Олег – уже двумя днями позже – беседовал с торговкой рассадой в своем кабинете. Вызвал ее на пятницу, а она явилась во вторник.

– Не усидела, уж простите, – покаялась она. – Больно любопытно…

Хорошо, хоть звонком его предупредила, что во вторник и явится. Олег успел с художником связаться.

– Итак… Приступим…

Девица по описанию выходила симпатичной. Высокая, стройная, худощавая, но грудастая.

– Во какие у ней титьки! – ужасалась женщина, оттягивая далеко вперед свое платье на груди. – Но сама – худая! Скулы высокие, стрижка средней длины, за уши она все волосы заправляла, волосы пегие какие-то, не поймешь, что за цвет.

– Может, русые?

– Да, да, наверное. Глаза голубоватые или серые. Не особо-то я в них заглядывала, но не карие, точно. Губы полные.

– Нос? – художник водил по листу бумаги карандашом.

– Нос? Носик аккуратненький, хороший нос. Ушки тоже аккуратные. Так, с виду-то она неплохая девка. В брюках была модных, в кофточке светленькой, с сумкой.

– Сумка большая?

– Нормальная. Не хозяйственная, конечно. Но такая… Молодежь в такую теперь все что хочет запихнет.

– У нее была сумка… набита чем-то?

– Что-то было у нее там, – задумалась женщина, из-за плеча художника рассматривая нарисованное лицо. – Что-то она все тискала и тискала там. Будто уронить боялась или потерять.

Ствол?! Рыков напрягся.

Может, зря он девчонку так сразу со счетов списывает? Может, она-то как раз и есть убийца?

– Тяжелое? В сумке было что-то тяжелое, нет?

– Нет. Угловатое какое-то, будто коробка. Но не тяжелое, она, когда пошла от автобуса, сумкой той мотала. Тяжелой-то не больно помотаешь. Я вот когда рассаду везу, корней на сто пятьдесят-двести…

Портрет был окончен лишь через три часа. Женщина измотала все нервы и Рыкову, и художнику. Тот на перекур за последний час через каждые десять минут отпрашивался.

– Слышь, Олег, ей, может, дома делать нечего, и она тут развлечений ищет, а? Что-то не внушает она мне доверия. Не внушает, совсем, – заскулил парень, когда Олег в один из перекуров вышел следом за ним. – Давай сворачиваться, а?

– Отработаем девчонку, не дрейфь. Совсем немного осталось, – пообещал Рыков, но он очень сильно в этом сомневался, очень.

Когда портрет девушки был готов, женщина воскликнула:

– Она! Точно, она! Как две капли воды! Вот мастер-то, а! – Она погладила уморившегося мастера по плечу. – А меня так-то сможешь изобразить?

Тот бочком, бочком – и к выходу. А Олег поблагодарил гражданку, проводил ее к выходу, запер кабинет и тут же помчался к стенду, где были развешаны фотографии разыскиваемых.

Что-то знакомое привиделось ему в чертах лица этой девушки. Что-то до боли знакомое!

Ну! Точно! Девушка-то пропала пару недель тому назад! Датой ее исчезновения считается следующий день после убийства Иванцовых. Об этом событии заявили ее коллеги. Заявили в связи…

Оп-па!!!

Вот это новость дня! Оказывается, в тот же самый день, когда застрелили супругов Иванцовых, в одном из новых, из модных микрорайонов был застрелен генеральный директор одной фирмы. Причина убийства выясняется. Но вроде бы никаких следов нет. Рыков это дело не вел, хотя краем уха о нем и слышал, и со своим розыском никак его не связывал. А тут, возможно, связь-то и усматривается. И связующим звеном и является эта девушка, о чьей пропаже заявили ее коллеги.

– Дела-а-а… – Рыков почесал макушку, задумчиво помотал в воздухе листом с портретом и понял, что без доклада начальству ему никак не обойтись.