Чужая жена – потемки

Потом ему все же удалось немного поработать, он выпил кофе, съел пару конфет и сладкую булочку с изюмом, которые предложила ему его молчаливая секретарша. И даже удалось вспомнить, по какой третьей причине он не заявляет о Ленкиной пропаже никуда.

В милиции сразу скажут, что еще трое суток не прошло с момента исчезновения его жены и заявление посему принято быть не может.

И еще…

Очень уж ему не хотелось, если честно, снова встречаться с представителями органов правопорядка. Помнил Влад, очень хорошо помнил, какими нехорошими вопросами пытал его безликий следователь Рыков! Какими противными взглядами вгрызался в его душу и все выворачивал ее, выворачивал наизнанку. Мотивы искал, сволочь! А если он теперь о Ленкином исчезновении заявит, то тогда вообще…

За этими немного трусоватыми мыслями и застала его возлюбленная, прокравшись в его кабинет в жутком состоянии.

– Сонечка! Что с тобой?!

Не дождавшись ответа на первый вопрос, он ринулся к ней из-за стола. И еле успел подхватить ее под руки: Сонечка едва не упала на пол возле двери.

– Господи! Что случилось?! Ты нездорова?!

Не стесняясь того, что дверь в приемную осталась неплотно прикрытой и секретарша запросто могла их увидеть, а уж услышать – непременно, Ковригин принялся покрывать поцелуями бледное лицо бедной Сонечки.

– Милая, милая, что стряслось?! На тебе лица нет!!! Господи…

Он подхватил ее на руки, оттащил на маленький диванчик у окошка, усадил, бережно опустив ее плечи на спинку. Метнулся к своему столу, схватил графин с водой, набрал полный рот и с силой фыркнул прямо ей в лицо.

Сонечка слабо дернулась и едва слышно простонала:

– Владик, беда!

– Что?! Что стряслось?!

– Беда, милый… Господи, что же это?! – прохныкала Сонечка и потянулась к Ковригину.

Он послушно сел рядом, обнял ее вздрагивающие плечи, прижал к себе. Потом ему вдруг показалось, что за дверью приемной стало слишком уж тихо. Он оторвался от Сонечки, на цыпочках подошел к двери, выглянул. Хорошо, что в приемной никого не было, иначе ему пришлось бы резко решать кадровый вопрос. Ковригин плотно закрыл дверь, подумал и повернул защелку замка.

– Так нам никто не помешает, – пояснил он и вернулся на диванчик. Снова обнял Сонечку, поцеловал ее в бледную щеку. – Ну что? Что стряслось? Почему ты сама не своя?

Она вздохнула, отстранилась. Поправила выбившиеся из прически волосы, одернула блузку, огладила юбку на коленках.

– Мне позвонили, Владик, – проговорила она нехотя, старательно избегая смотреть на него. – Один мой хороший знакомый… Ну… Короче, я с ним встречалась одно время. Расстались мы безболезненно, ровно, остались друзьями. Он работает в органах.

– Понятно, – проговорил Ковригин, просто, чтобы не молчать.

Упоминание о хорошем знакомом, названивающем ей и поныне, неприятно оцарапало сердце. Сразу вспомнился все тот же Рыков. Уж не он ли? Но он отогнал прочь эту мысль. Слишком сер он и безрадостен для такой яркой девушки, как Соня.

– И что знакомый тебе рассказал интересного?

У Ковригина немного сел голос, стоило ему представить себе этого хорошего знакомого Сонечки – и совсем другим. Не в пример Рыкову, тот оказался высоким, осанистым, мускулистым, одетым в потертую кожаную куртку, ладно на нем сидевшую, и с пистолетом в руке. Такому знакомому он, пожалуй, и не соперник. Тот запросто отобьет Соню у него. А то еще лучше и посадит, чтобы рук не марать.

– Все очень, очень плохо, Владик! – сипло простонала Сонечка. – Они арестовали тех людей, которые угрожали Валентине Ивановне Фокиной.

– Главному бухгалтеру?

– Да. Они арестовали этих людей.

– Ну! – Ковригин немного повеселел и даже позволил себе скупую ласку, погладив коленку своей любимой девушки. – Это же хорошо! Нам теперь никто угрожать не станет.

– Издеваешься?! – ужаснулась Сонечка и коленку из-под его пальцев убрала. – Если эти люди откроют рот, если они дадут показания против нашей фирмы, нам тогда конец. Тут столько нарушений нароют, что всех под суд строем отправят! Твой покойный папочка такое вытворял!..

– Ну, во-первых, он мне не папочка, – Ковригина покоробило, стоило ему вспомнить пакостничество покойного тестя, вертеться бы ему в могиле волчком! – Во-вторых… отчего ты-то так переживаешь? Ты в этих аферах не принимала участия. Мне и вовсе невдомек. Оправдаемся. В случае чего объявим себя банкротами, начнем с чистого листа. Кое-какие средства у меня имеются, так что…

– А люди?!

– Какие люди? Те, кто помогал тестю? – уточнил Влад.

Она кивнула.

– Так никто их под дулом пистолета не заставлял нарушать закон. Если нарушали, значит, что-то имели взамен. И Фокина твоя… Без нее-то уж точно не обошлось. Не могла она не знать.

– Да знала она, конечно, – Сонечка немного подумала, потом с успокоенным вздохом привалилась к его плечу. Снова пододвинула коленки к нему близко-близко. – Жалко просто… Он, старая сволочь, теперь в могиле, а их станут трепать по отделам… А у них семьи. Но одно хорошо: со стороны этих страшных людей нам теперь бояться нечего. Не станут же они вредить сами себе и рассказывать, как звонили нам с угрозами?