Чужая жена – потемки

– Кстати, а на чем они попались? Ты говорила, что у них будто бы легальный бизнес?

Ковригин встал, подошел к двери, тихонько повернул защелку замка. Выглянул в приемную. Секретарша напряженно всматривалась в монитор, без устали щелкая мышкой.

– Два кофе, пожалуйста.

Та кивнула и кинулась к шкафу, загремела посудой, засуетилась возле кофейной машины.

Влад вернулся в кабинет.

А там – все та же картина: бледная до синевы Сонечка. Только теперь – на диване, с поджатыми под себя ногами. Одна рука тискает подлокотник. Вторая удерживает возле уха мобильный телефон.

– Что опять не так? – проворчал Ковригин и решительно пошел на свое директорское место.

Что-то подсказало ему, что говорит она теперь с тем своим хорошим знакомым. С которым спала до Ковригина и который исправно поставляет ей криминальные новости, отчего Сонечка делается такой бледной и несчастной.

Ничего, ее есть теперь кому утешить. Один раз у него это получилось, получится и снова. Скоро рабочему дню конец. Они поедут в магазин, он купит целое ведерко мороженого. И соорудит для нее такой шикарный десерт, с шоколадом, фруктами, взбитыми сливками, что она вообще обо всем забудет.

– Ну, а теперь-то что?

Влад кивком поблагодарил секретаршу за кофе, та убралась, дверь закрыла тщательно. Он взял чашку, с удовольствием отпил глоток. Глянул в окно. Рассеянно подумал, что погода шикарная. В выходные можно было бы организовать вылазку на природу. Два складных стульчика он видел у Сонечки в прихожей, за шкафом. Все остальное можно купить. Уехать с утра в субботу куда-нибудь подальше, на какое-нибудь забытое богом и людьми озеро. Побыть вдвоем, не думая и не говоря ни о чем лишнем. Послушать тишину, наловить рыбы, насобирать грибов. Потом все это приготовить, с азартом и беззаботностью.

Зачем им вообще чужие проблемы с нравственностью? Почему они должны печься о судьбе тех алчных людей? Ведь только жадность, беспринципность, бесхребетность толкали ту же Фокину на то, чтобы выполнять указания его покойного тестя. Она ведь могла отказаться? Могла. Могла уволиться, в конце концов? Могла. Но осталась и делала то, что ей велели. Выгодно ей было? А то! Вот пусть теперь и отвечает на вопросы следователей, которым удалось взять под стражу людей, угрожавших ей. Пусть они там сами разбираются, кто кому и что должен.

Сонечка между тем сложила руки на коленях, сжав в них мобильник с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели. Она смотрела на Ковригина, не мигая, минуты три-четыре, потом всхлипнула и опустила голову.

– Что? – Его вдруг пробрало, сердце зашлось от страха, от которого корчилась на диванчике Сонечка. – Что на этот раз?!

– Помнишь… Помнишь, ты говорил мне, что твоя Лена любит маленькие спортивные машинки?

Она начала издалека, но Влад тут же понял, что хороших известий не будет. Они гадкие, безнадежно страшные и гадкие. И если разговор пошел о Ленкиной машине, то…

Господи, ну нет же, нет!!! Так не должно и не может быть!!! Не мог ее давний знакомый рассказать Сонечке что-то отвратительно безнадежное про его Ленку. Что, сегодня – день мерзких историй, как-то задевающих Влада?! Этот тип из органов взял на себя повышенные обязательства с целью лишить Сонечку спокойствия и уверенности в нем – во Владе? Хочет помешать благодати в их отношениях? С какой стати он сегодня звонит ей весь день и смакует этот ужас?

– Что с ней, Соня?!

– Нашли машину. Авария… Женщина не справилась с управлением и вылетела с трассы. Ее не видно было с дороги, там кустарник густо рос… растет. Обнаружил ее кто-то, остановившись по необходимости. – Сонечка облизнула поблекшие от страха губы, глянула на него умоляюще. – Владик, ты только не расстраивайся раньше времени, вдруг это ошибка и…

– Что с ней, Соня?!

Он вдруг почувствовал, что устал. Очень сильно устал от всего, свалившегося на него в последние дни. Ощущение безграничного счастья – с тревожным ожиданием расплаты за него… было, да, было. Гнал все от себя прочь, умолял, чтобы пронесло. Упивался, наслаждался, но – тревожился. Все равно тревожился, понимая, что так славно все время быть не может. Платить приходится всем.

Но даже и в мыслях он допустить не мог, что расплата будет настолько жестокой.

– Женщина, которая была за рулем машины, мертва, Владик, – Сонечка еле это выговорила, спотыкаясь на каждом слове.

– Как мертва? Почему? – тупо повторил он, зачем-то глядя на дно кофейной чашки.

Гадать на кофейной гуще он не умел. Но в черных крохотных крупинках, сбившихся к краю чашки, ему почудилось что-то жуткое и смертоносное.

– А это точно Ленка? – вдруг спросил он с надеждой и как-то жалко взглянул на Сонечку.

– Я… Я не знаю, Владик! – воскликнула она, вернув ему его жалобный взгляд. – Он говорит…

– Кто он? – вскинулся с обидой Ковригин. – Твой бывший хахаль?

– Ну, зачем ты так? – Сонечка обиженно двинула носиком, вздохнула. – Ладно, прощаю. Тебе сейчас ни до чего. Не до подбора выражений, это уж точно!

– Извини, – в горле у Ковригина запершило.