Чужак

– Если ты должен уехать, сделай это сегодня. Как можно скорее. Сейчас.

Чем дольше он оставался, тем больше она думала о том, чему не суждено сбыться, о том, чего жаждала, но не сможет получить. И долго она не сможет это выносить – и завоет как дикий зверь.

Он отступил на шаг. Его прекрасное лицо окаменело. От него исходили волны гнева. Но он ничего не сказал.

Она протянула ему руку.

– По крайней мере давай… давай простимся как друзья.

Он холодно взглянул на ее руку. Потом – в лицо.

– Нет!

Повернулся и пошел к деревне, оставив ее такой же одинокой, какой она была месяц назад. Нет, куда более одинокой, потому что какое-то время они были вместе, принадлежали друг другу. И сейчас она поняла, что потеряла.

У него было совсем немного вещей, и уже почти все Саймон сложил в свой рюкзак. Сидя на топчане, он заталкивал в рюкзак остальные – вместе со снимком «семьи» и письмами от «сестры». Он вернется в Лондон к своей настоящей семье, хотя редко виделся с родными. И он не скучал по ним. Не тосковал. Они относились к нему точно так же. Рукопожатия, вежливые расспросы – и на этом все отношения заканчивались. Проходили месяцы, прежде чем все повторялось в чьей-то гостиной или в бальном зале.

Он проводил гораздо больше времени в конторе «Немисис», в убогих комнатках над лавкой аптекаря в Кларкенуэлле. И возможно, он сразу же отправится туда с вокзала. По крайней мере там он будет не одинок. Там всегда кто-то был – Лазарус, Харриетт, Марко. И они заговорят о последней операции. А потом об очередных планах – ведь всегда что-нибудь найдется. Кроме того, там будут люди, которыми он окружит себя.

Конечно, ему не придется мучиться в одиночку. Но он сейчас совершенно не понимал, как способен дышать, двигаться и думать с вырванным из груди сердцем.

Но он дышал, двигался и думал. Даже сложил свою одежду и убрал фальшивые снимки и письма. И все это время он прислушивался к скрипу половиц – надеялся услышать легкие шаги женщины. Но, увы, услышал только топот Эдгара.

Тот уселся рядом и сказал:

– Значит, все?

– Да, но мы с Генри поговорили. Он знает о шахтах куда больше, чем я, и мы составили хороший план новой системы управления. Я дал ему адрес, куда посылать письма. И объяснил, с какого телеграфа направлять важные телеграммы. – Саймон застегнул рюкзак. – Сначала будет нелегко, но «Уилл-Просперити» имеет все, чтобы процветать.

– А ты не останешься?

– И с самого начала не собирался.

– Я думал, что-то изменится, потому что, знаешь ли… – Эдгар многозначительно вскинул брови и глянул в окно.

Острая боль пронзила грудь Саймона.

– Лондон – мой дом. «Немисис» – моя работа. А она… – Он не мог заставить себя произнести ее имя – Не хочет уезжать. Тупик.

– Ты хочешь от нее слишком много. Ей ведь придется от всего отказаться в случае отъезда.

– И мне – тоже, если бы я остался.

– Да-да, люди нуждаются в тебе – и так далее и тому подобное.

– «Немисис» не развлечение! Я посвятил этому жизнь!

Эдгар поднял руки.

– Да, понимаю… Однако же… Мы недолго знали друг друга, но у меня есть глаза и мозги. Конечно, это не дается так просто, но я знаю также, что вы с Элис Карр оба чертовски упрямые.

Саймон вымучил насмешливую улыбку.

– Если бы моя девушка смотрела на меня так, как Элис на тебя… И если бы я смотрел на нее точно так же…

Саймон невольно вздохнул.

– Я бы не спешил вскочить в поезд, чтобы поскорее оставить все позади, – закончил Эдгар.

– Но мне нужно ехать. Я не могу оказаться от того единственного, что имею. – Саймон закинул рюкзак на плечо. Кости ныли при каждом движении.

Эдгар встал и проворчал:

– Как же ты упрям. Но, черт возьми, для меня наше знакомство – большая честь, сержант. – Он с улыбкой отсалютовал, и на душе у Саймона потеплело.

Саймон вернул салют – и протянул руку. Они обменялись рукопожатиями, потом Эдгар сказал:

– Ты вполне можешь взять одну из лошадей констеблей. Ведь у нас остался только Байс, а до вокзала – долгий путь. Вряд ли после такой битвы тебе захочется идти пешком.

Конечно, эту битву нельзя было сравнить с Роркс-Дрифт – ни по крови, ни по количеству убитых. И все же выжить удалось с трудом. Он кивнул и, прежде чем уйти, оглядел огромную общую комнату, по которой гуляли сквозняки, – комнату, недолго бывшую ему домом.

Распрощавшись с Эдгаром, Саймон отправился в полицейский участок, где принял благодарности, но постарался не тянуть слишком долго. Где-то в деревне была Элис: либо все еще у церковного двора, либо ушла домой. «Так или иначе, нужно уходить как можно скорее, – думал он. – Побыстрее вытащить копье из раны. Будет кровь и боль, но иначе не выжить».

Попрощавшись с Байсом и взяв одну из лошадей, Саймон вскочил в седло и выехал из города быстрым галопом. Уже наступила ночь. Свет и тепло деревни остались позади. Скоро он прискачет в Сент-Урсулу и сядет на лондонский поезд. Скорее всего, он еще до полуночи окажется в Лондоне, где его уже ждала новая миссия. В конторе «Немисис» ему предложат чашку чаю и сообщат последние новости. Словно ничего не изменилось. Словно можно продолжать жить так же, как всегда.