Чужак из ниоткуда-2

- Сначала первое. О лечении. Мой прапрадед по матери умел лечить руками людей и животных. Это подтверждённый семейный факт. Вероятно, мне передались его способности. До поры до времени они дремали, а после клинической смерти активизировались. Второе. Гравитационные волны существуют. Просто у нас пока нет приборов, которые могут их обнаружить. Доказать я это не могу, я не ученый. То есть я не могу математически изложить теорию антигравитации, на основе которой работает мой генератор. Но он работает, верно? Практика – критерий истины. Так, кажется, утверждал Карл Маркс? Так. Он был абсолютно прав. Что мы имеем? Мы имеем работающий прототип генератора антигравитационного поля. Да, я его придумал и построил. Не без помощи родных и близких. Как? Понятия не имею. В один прекрасный день его схема возникла в моей голове. Сразу. Я её просто увидел. До самых мельчайших деталей. Принцип действия? Извольте. «Принцип действия основан на создании антигравитационного поля, которое в свою очередь возникает при когерентном взаимодействии двух электромагнитных полей, одно из которых получено с помощью сверхпроводящих материалов, и одного лазерного электромагнитного излучения, пропущенного через кристаллы горного хрусталя определённых размеров и формы», - процитировал я свои записи. - Устроит вас такой ответ? Подозреваю, что не устроит. Но другого дать не могу. Назовите это чудом, озарением, волшебством, как угодно, но было именно так.

- Сверхпроводимый при комнатной температуре контур тоже сам по себе в голове возник? – скептически осведомился Кириллин.

- Да, - подтвердил я. – И контур, и схема кваркового реактора, и станция дальней связи на Луне, как и сама дальняя связь. Вы читали мои записи? – я посмотрел на Бесчастнова. Тот едва заметно кивнул головой – передавал, мол.

- Читал, - поморщился Кириллин. – Какая-то научная фантастика. Точнее даже ненаучная.

Вот этого я и боялся. Академики и профессора. Закостеневшие от званий и наград. Незыблемые авторитеты. А тут какой-то пацан с прорывными, фантастическими технологиями. Не может этого быть. Потому что не может быть никогда. Но чёрт возьми, не зря же я долго готовился к подобному разговору! В самых обычных провинциальных библиотеках Советского Союза можно много чего интересного найти. Особенно, когда знаешь, что ищешь. Да и библиотеки Соединённых Штатов в этом смысле не отстают.

- Хорошо, - сказал я. - Мы могли бы поговорить об уравнении Эрвина Шрёдингера, о принципе неопределённости Гейзенберга, о парадоксе Эйнштейна – Подольского - Розена, а также тайнах и загадках квантовой физики более подробно, но, боюсь, утомим хозяина. А оно нам надо? В конце концов, если я правильно понимаю, меня пригласили для того, чтобы обсудить практические дела. Я правильно понимаю, Леонид Ильич?

- Правильно, - сказал Брежнев. – Ты вот что, Владимир Алексеевич. Перестань придираться к парню. Я всё понимаю. Ты – академик, а он – никто, обычный советский школьник. Яйца курицу не учат. Так?

- Леонид Ильич, я только…

- Подожди, я ещё не закончил, - голос Брежнева заметно окреп. - Напомню, если забыл. Твоя задача – не разоблачить чьё-то невежество и укрепить свой несомненный авторитет, а поставить талант этого мальчишки, - он ткнул пальцем в моём направлении, - на службу Родине. Потому что то, что он уже придумал и, уверен, придумает ещё, может дать нам такой научный и технологический рывок, что никакой Америке не догнать. Это даже я понимаю, хоть и не академик. Хотя с американцами мы кое-чем поделимся, по-другому не получится. Не даром, конечно. Заплатят. Но я отвлёкся. Ты понял, о чём я говорю, или повторить?

- Понял, Леонид Ильич, - сказал Кириллин. – Всё сделаем, не сомневайтесь. Извините. Но уж очень всё это… невероятно. В голове не укладывается.

- А ты попроси нашего Серёжу, пусть он с твоей головой поработает, - лукаво усмехнулся Брежнев. – Глядишь, и уложится.

- Нет уж, спасибо, - пробормотал Кириллин. – Я как-нибудь сам.

- Кстати, насчёт головы, - сказал я. – Копаться в своей не дам, сразу предупреждаю. Я не подопытный кролик. Стандартные медицинские анализы и обследования – максимум. Да и те только с моего разрешения.

- А если заболеешь? – спросил Брежнев.

- Я не болею.

- Совсем?

- Совсем.

- Это правда, - подтвердил папа. – До того несчастного случая болел и довольно часто. Потом – как отрезало.

Кириллин молча покачал головой. На его лице был написан крайний скептицизм. С этим нужно было что-то делать и прямо сейчас. Иначе мало будет толку от нашей работы.

- Вижу недоверие на ваших лицах, - сказал я. Показал на хлебный нож, лежащий на столе. – Можно?

Брежнев кивнул.

Я взял нож и с силой провёл лезвием по ладони. Обильно потекла кровь.

- Ты что делаешь? – схватил меня за руку отец.

- Спокойно, пап, всё нормально будет.

Положил нож.

- Засекайте пять минут.

Брежнев, Бесчастнов, Кириллин и Цуканов посмотрели на часы.

- Время пошло, - сказал Леонид Ильич.

Я накрыл рану ладонью и вошёл в орно.