Чужак в чужой стране. Книга 10

— В этом случае, — с иронией отозвался Джубал, — я положительно уверен, что они не гурии.

— Тогда придется мне обратить одну из них в свою веру, — вздохнул Махмуд.

— Почему же одну? У вас там такие места, что можно иметь полную квоту.

— Увы, мой брат, согласно мудрым словам Пророка, хотя закон и позволяет четырех, но праведная жизнь возможна не более чем с одной.

— Приятно слышать. И какую же вы предпочитаете?

— А это мы посмотрим. Марьям, ощущаешь ли ты в себе прилив духовности?

— Идите к дьяволу! Еще гурии какие-то…

— Джилл?

— Дайте мне шанс, — взмолился Бен. — О судьбе Джилл хочу позаботиться я.

— Ладно, к Джилл мы еще вернемся. Анни?

— Очень жаль, но я уже занята.

— Доркас, ты мой последний шанс.

— Стинки, — ответила она тихо, — вы только скажите, сколько духовности вам от меня надо.

Майк поднялся в свою комнату, закрыл дверь, лег на кровать, принял эмбриональную позу, закрыл глаза, проглотил язык и замедлил биение сердца. Джилл не любит, когда он отключается днем, но категорически не запрещает, поставив условием, чтобы это происходило не на людях; как много вещей, которые нельзя делать публично, но из всех них, только эта вызывала у Джилл настоящий гнев. Он с нетерпением ждал, когда же наступит подходящее время, ждал с тех самых пор, как покинул комнату, что была исполнена такой скверны. Ему просто необходимо было немедленно уйти в себя и попытаться грокк происходящее.

Он опять сделал то, что Джилл запретила ему делать… И теперь испытывал чисто человеческую потребность убедить себя, что его поступок вынужден, но его марсианское воспитание не разрешало воспользоваться столь легким путем. Он оказался в точке перелома, от него требовалось правильное действие, и он сам избрал — какое. Он грокк, что выбрал его верно. Но его брат по воде Джилл не одобрила бы такой выбор…

Но тогда, значит, у него не было выбора? Получается неустранимое противоречие. Нет, в точке перелома выбор есть всегда. Дух мужает, делая выбор.

А одобрила бы Джилл, если б он избрал другой путь, который сохранил бы пищу?

Нет, он грокк, что запрет Джилл включал и этот вариант.

В этот-то миг существо, порожденное человеческими генами и сформировавшееся под влиянием марсианского воспитания, существо, которое не было ни человеком, ни марсианином, наконец завершило одну из стадий своего развития, разбило скорлупу, перестало быть эмбрионом. Гордое одиночество предопределенной свободы воли овладело им, а вместе с тем пришла и безмятежная марсианская способность обнять, взлелеять, испить горечь и без ропота принять последствия действий. С трагической радостью он понял, что точка перелома принадлежит лишь ему, а не Джилл. Его брат по воде мог учить, советовать, направлять, но выбор в критической точке на двоих не делится. Это была «собственность», которая не продавалась, не делилась, не передавалась по ипотеке. Собственность и собственник грокк нераздельно. Действие, которое он выбрал в точке перелома, и он сам теперь стали неразделимы.

Сейчас, когда он осознал себя самобытной сущностью, он чувствовал, что может еще теснее грокк со своими братьями, при этом оставаясь самим собой. Взаимодействие душ было, есть и пребудет вечно. Майк остановился, чтобы взлелеять и восхвалить всех своих братьев — таких многочисленных на Марсе (некоторые еще во плоти, другие уже бестелесны) и столь редких, а потому особо дорогих ему, на Земле. Он вдруг отчетливо представил себе неведомую мощь земной Триады, с которой ему еще только предстояло слиться, и мысли о которой он с нежностью лелеял сейчас, ибо долгое ожидание свершилось, и теперь он мог грокк многое, в том числе и себя самого.

Майк все еще пребывал в трансе. Надо было грокк так много; надо было осмыслить и найти место множеству неувязок, и все это следовало приспособить к своей новой стадии взрослости, в особенности же все то, что он видел, слышал и чувствовал в храме архангела Фостера (и вовсе не только тот острый миг, когда он и Дигби оказались наедине лицом к лицу)… и почему епископ — сенатор Бун — вызывал в нем чувства настороженности и недоверия… и почему мисс Дон Ардент он ощущал как брата по воде, хотя она таковым и не была… и почему в беснованиях и завываниях — там внизу — он обонял аромат блага, которое грокк не полностью.