Чужак в чужой стране. Книга 10

Джубал глянул через бассейн, поглядел, как Майк пытается повторить прыжок Доркас, которая только что показала высший класс, и заметил про себя, что сегодня утром он не спрашивал про Дьюка не без причины. Дело в том, что он вовсе не желал справляться у медведя, где находится Элджи[21]. А вдруг медведь ответил бы правду? Был лишь один способ исправить последствия собственного слабоволия.

— Майк, поди сюда!

— Да, Джубал.

«Человек с Марса» вылез из бассейна и трусцой, как преданный щенок, подбежал к Джубалу. Харшоу оглядел его и решил, что тот сейчас весит фунтов на двадцать больше, чем когда прибыл сюда… и все это мускулы!

— Майк, ты знаешь, где Дьюк?

— Нет, Джубал.

Что ж, все в порядке. Парнишка врать не умеет… Стой! Джубал вспомнил кошмарную манеру Майка отвечать только на точно заданный вопрос. Майк ведь и о пропавшем ящике из-под бренди тоже сказал, что не знает, где тот находится после исчезновения.

— Майк, когда ты его видел в последний раз?

— Я видел, как Дьюк шел вверх по лестнице, когда я и Джилл спускались по ней сегодня утром, в то время, когда пора было готовить завтрак. — Майк с гордостью добавил: — Я помогал готовить.

— Это было в последний раз, когда ты видел Дьюка?

— С тех пор не видел, Джубал. Я прекрасно сжег тост!

— Уверен в этом. Из тебя получится превосходный муж для какой-нибудь счастливицы, если ты не поостережешься.

— О, я сжег его очень осторожно!

— Джубал!

— Да, Анни?

— Дьюк позавтракал очень рано и тут же ускакал в город. Я думала, вы знаете.

— Да, — чуть помедлив, отозвался Джубал, — только я предполагал, что он уедет после ленча.

Внезапно пришло ощущение снятой с души колоссальной тяжести. И дело вовсе не в том, что Дьюк для него что-то значит… конечно, нет… Он уже много лет назад решил, что ни одно человеческое существо более не станет для него близким… Просто почему-то было тревожно… вот и все…

Интересно, какой юридический закон нарушается, если человека заворачивают перпендикулярно ко всему остальному?

Разумеется, это не убийство, раз мальчик пользовался своим средством в порядке самозащиты или дозволенной обороны другого — например, Джилл. Скорее уж тут применимы пенсильванские законы против колдовства… Любопытно бы узнать, как может быть сформулировано обвинение?

А если повернуть дело под углом зрения гражданского права? Можно ли подвести то, что он, Джубал, укрывает «Человека с Марса», под статью о «соблазне, нарушающем порядок»? Да, вскоре, судя по всему, нам понадобятся новые законы. Майк уже вышиб подставку из-под ног физики и медицины, хотя, конечно, люди этих профессий и не подозревают о наступившем хаосе. Харшоу вспомнил, какой трагедией стала для многих ученых теория относительности. Они не смогли ее понять и обрушили свой гнев лично на Эйнштейна. Самое лучшее, что может сделать несгибаемая старая гвардия — это вымереть и дать простор молодым умам.

Его дед рассказывал ему примерно то же самое о медицине, когда появилась гипотеза о микробах как причинах многих болезней. Врачи сходили с ума, называли Пастера лжецом, идиотом и еще хуже, отказываясь при этом даже подумать над доказательствами, которые их «здравый смысл» просто не принимал.

Что ж, он предвидит, что Майк вызовет куда больший переполох, нежели Пастер и Эйнштейн вместе взятые. Это, кстати, напомнило ему…

— Ларри! Где Ларри?

— Я тут, босс, — ответил ему громкоговоритель. — Внизу, в мастерской.

— «Тревожная кнопка» с тобой?

— Еще бы! Вы же велели мне даже спать с ней!

— Подскочи сюда и передай ее Анни. Анни, держи ее вместе со своей тогой.

Анни молча кивнула, а Ларри ответил:

— Сию минуту, босс, а что, отсчет времени уже начинается?

— Давай, давай, не болтай! — Джубал заметил, что «Человек с Марса» все еще стоит перед ним, неподвижный как статуя.

Статуя? Джубал покопался в памяти. Микеланджеловский Давид! Точно — те же еще полудетские кисти рук и ступни ног, безмятежное чувственное лицо, вьющиеся, пожалуй, чуть длинноватые волосы.

— Пока все, Майк.

— Хорошо, Джубал.

Однако Майк и не думал уходить.

— Тебе что-нибудь нужно, сынок?

— Насчет того, что я видел в этом г…ном ящике. Ты сказал поговорить после.

— О! — Харшоу вспомнил передачу фостеритов и поморщился. — Хорошо. Только не зови его г…ным. Это стереовизор.

Майк безмерно удивился.

— Разве это не г…ный говорящий ящик? Я неверно расслышал, как ты его называл?

— Нет, это действительно г…ный говорящий ящик. Но ты всегда должен называть его стереовизором.

— Я буду называть его стереовизором. Но почему, Джубал, я не грокк.

Харшоу вздохнул. Опять двадцать пять! Любой разговор со Смитом кончался тем, что они сталкивались с человеческим поведением, не поддающимся логическому обоснованию, и попытки объяснить Смиту это обстоятельство занимали бесконечно много времени.

— Я сам не грокк этого, Майк, — признался он, — но Джилл хочет, чтоб ты говорил именно так.

— Я буду так делать, Джубал, раз Джилл хочет этого.

— Ну а теперь скажи мне, что ты видел и слышал и что ты из всего этого грокк?