Чужаки

— Не спорю, Михаил Васильевич, возможно, что это и так, — сказал он, наконец. — Но все же не мешает еще раз просмотреть все детали. Я вас очень прошу, если можно, отложите совещание на утро и скажите, пусть мне дадут вот эти сведения. — Он вырвал из записной книжки лис точек и подал его Фрунзе. — В зависимости от результатов проверки мне поручено сообщить вам решение реввоенсовета фронта. Будем надеяться, что все будет хорошо.

Фрунзе поднялся с места, позвонил и передал записку Ершова вошедшему работнику штаба. Наблюдая за Фрунзе, Захар Михайлович видел, что тот доволен и не сомневается в благополучном исходе переговоров о наступлении. Сам Захар Михайлович давно поддерживал как план, так и выдвинутый Фрунзе срок наступления. Поэтому не случайно, что именно его послали в штаб группы, когда реввоенсовет фронта стал склоняться в пользу фрунзенского плана. Ему было поручено вместе с командиром установить окончательный срок задуманного удара, подобрать и утвердить исполнителей этого дела.

Вопрос о командирах ударной группы, как видно, волновал и Фрунзе. Поэтому он тотчас же вернулся обратно, неся в руках папку с бумагами.

— До совещания мне хотелось бы, Захар Михайлович, поговорить с вами о людях, — снова усаживаясь на диванчик и раскрывая папку, сказал Фрунзе. — Сейчас очень важно, кому будет поручено руководство ударной группой. Пришла пора назначать командиров.

— А кого вы предлагаете? — вынимая из кармана карандаш и записную книжку, спросил Захар Михайлович.

— Я советовался с Куйбышевым, у нас сложилось общее мнение: назначить командующим ударной группой Калашникова Василия Дмитриевича, а комиссаром Маркина Данилу Ивановича. На наш взгляд, это самые подходящие товарищи; Они не раз показали себя умелыми руководителями боевых операций, хорошо знают условия и местность. Среди бойцов и командиров пользуются большим авторитетом. Чтобы убедить Ершова в правильности своего выбора, Фрунзе раскрыл папку и стал читать биографию Калашникова. Но Ершов, дружески улыбаясь, закрыл в руках у Фрунзе папку, а затем сунул в карман и свою записную книжку.

— Не нужно, Михаил Васильевич. Этих людей я знаю, давно, работал с ними, а с Маркиным вместе в тюрьме сидели. Вы не ошиблись в выборе. Именно им надо поручить дело. Оформляйте приказ, я завизирую. Такие не подведут.

Довольный ответом, Фрунзе протянул лист бумаги.

— И приказ готовый, Захар Михайлович, вот посмотрите.

Ершов взял приказ, подошел к столу и написал на углу «Одобряю. Член Р. В. С. фронта». Подписавшись и подавая приказ Фрунзе, Ершов добавил: — Да, да. Именно им надо поручить это дело.

— Не хотите ли познакомиться со списком командиров дивизий и бригад? — подавая Ершову еще один лист бумаги, спросил Фрунзе.

Первой в списке стояла фамилия Карпова Алексея. Он назначался командиром дивизии, наносившей главный удар во фланг противника. Возвращая список, Ершов сказал:

— Думаю, что и эти командиры хороши. Больше всех я знаю Карпова. Такие люди, как он, как Тухачевский и другие молодые командиры, составляют золотой фонд на шей армии. Им, дорогой Михаил Васильевич, принадлежит и настоящее и будущее. И вы делаете правильно, поручая им такое большое дело.

Глава тридцать восьмая

До начала наступления оставалось несколько часов. Весь день и вечером в подразделениях проходили собрания коммунистов. Среди красноармейцев распространили боевой листок, зачитывали приказ о наступлении. В частях царило приподнятое настроение.

— Пора, пора, — говорили бойцы, слушая беседы комиссаров и политработников о наступлении. — Куда же еще отступать? Волга за спиной.

Калашников с Маркиным с вечера приехали в одну из передовых частей.

Оставив командиров полков и батальонов на командных постах, Калашников с Маркиным вместе с командиром бригады пошли к передней цепи. Прошло каких-то полчаса, и вся бригада узнала, что командарм и комбриг вместе с комиссаром находятся на передней линии. И каждому казалось, что командиры находятся где-то вот здесь, рядом с ними и будут обязательно видеть их атаку. Потом перед самой атакой по цепям разнеслась весть, что командарм будто бы сказал, что он будет участвовать в атаке, и надеется взять в плен несколько колчаковцев. И многие сейчас же решили, что они не могут отстать от командира, поэтому должны действовать решительно и быстро.

Между тем, приблизившись к передовой цепи, Калашников подозвал к себе нескольких бойцов и спросил, знают ли они свою задачу в предстоящем наступлении.

Удивленные и обрадованные появлением такого высокого начальства, бойцы сначала стеснялись, но вскоре освоились и между ними и Калашниковым завязалась простая, непринужденная беседа.

Одним из первых в разговор вступил Калина.

— Знаем, товарищ командующий, объясняли нам не один раз. Да и чаво тут не знать, — прижимая к плечу штык винтовки и держась за нее обеими руками, говорил Калина. — Хитрость невелика. Страшновато только.

— Да, конечно, — согласился Калашников, — на войне без страха не бывает. Но лучше, если его будет больше у противника.