Чужаки

— Значит Город — это дело рук, то бишь щупалец, инопланетян? — уточнил генерал. — А она отправилась в некоторую точку во времени, чтобы изменить историю в своих целях?

Сайлас удрученно кивнул.

— А вы, стало быть, не знаете, какая именно точка является ключевой?

Сайлас покачал головой.

— Я столько лет кричал о том, что история пошла по неправильному пути, в результате чего наплодились все эти никчемные людишки, которые не нашли ничего лучше костюмированных игр в своих закрытых от остального мира владениях, что, кажется, докричался. — Мотнул массивной головой генерал. — Я хотел объединения, чтобы мы снова могли называться человечеством, но я никогда не призывал лезть в историю и менять что-то там своими неловкими руками.

Сайлас мучительно покраснел. Он странно чувствовал себя после сеанса копания в мозгах. Многие из его прошлых мыслей и желаний теперь казались ему мелкими, жалкими и бессмысленными. Он со всей ясностью увидел, что вел себя как избалованный ребенок, который хочет отомстить всему миру за свое не очень счастливое детство. Как это ни странно, но ему было за себя стыдно. К тому же он испытывал опустошенность, как будто Эллина забрала с собой часть его самого. Он смотрел на окружающих как будто с большого расстояния, и его душа была наполнена грустью, как у умирающего. Сайлас не мог бы сказать, что это чувство было неприятным, но он явно чувствовал, что его стало меньше. Его самого, его существа, его жизни. «Может, это пройдет со временем», — подумал он.

Генерал заметил его смущение и сказал:

— Я не имею в виду конкретно вас, лорд, хотя дров вы наломали, будьте нате. Ладно, — решительно произнес он, вставая. — Нам остается только одно, допросить этого подлого предателя Сигоньяка и потом уже решать, что делать дальше. Может, еще можно как-то ее остановить.

Все вышли из палатки, и взгляду Сайласа предстал разрушенный, местами все еще дымящийся лагерь. Тут и там по руинам бродили члены генеральской армии, надеясь отыскать что-нибудь существенное среди обломков. Главный купол зиял продырявленной крышей, и Бонсайт решил, что его обстреливали из каких-то орудий. Он хотел спросить генерала, к какому времени тот себя относит, но, вспомнив его высказывания о «костюмированных играх», решил, что генерал относит себя только к одному времени — военному.

Они зашли под главный купол, и лорд обнаружил, что военные вынули из аппаратов людей, точнее, то что от них осталось, и аккуратно сложили тела у одной из стен. К другой сносили тела погибших инопланетян, сваливая их кучей на пол. Сайлас не мог осуждать людей за такое обращение, они не могли простить врагов, которые убивали и мучили их.

Правда, новый Сайлас нашептывал, что, несмотря на всё, чувство мести — чувство недостойное, и с мертвыми нужно обходиться уважительно, какими бы и кем бы они ни были. В следующее мгновение он разглядел инопланетян подробнее и усомнился, что даже он в его новом состоянии духа смог бы с «этим» обходиться более человечно. Инопланетяне находились в разных стадиях превращения, и такое чудовищное зрелище нельзя было представить себе даже в горячечном бреду.

Руки, частично превратившиеся в щупальца, тела, переходящие в кожаные мешки фиолетового оттенка, желтые глаза, стекающие на лица, и, самое отвратительное, лики, проступающие одно сквозь другое. Там, где изменения не успевали произойти до конца, просвечивали голые черепа, оскаленные пасти, вытекшие мозги. Некоторое время все в ужасе смотрели на эту груду инопланетной плоти, потом китаец, оказавшийся самым прагматичным из всех, сказал:

— Нужно найти хорошего знахаря, пусть он это изучит. Я думаю, что у них на планете не один город и не одно такое поселение. Нам предстоит борьба. Мы должны знать, как их можно убить.

— Да, — подхватил генерал близкую ему тему, — а еще мы должны узнать, сколько среди нас предателей, таких, как Хьюго. Нужно выслать разведчиков. И трубить общий сбор. Мы чуть было не опоздали!

— Если УЖЕ не опоздали, — пробормотал Сайлас, в голове которого зрело собственное решение.

— Ладно, — энергично заявил генерал, решительно отворачиваясь от отвратительной кучи, — где этот жалкий отщепенец — барон? Пора с ним побеседовать по душам.

Они перешли в меньший купол, который остался почти неповрежденным. На полу, опершись спиной о стену, сидел некогда славный, но теперь очень грязный барон де Сигоньяк.

— Ну что, мистер владетельный князь, или как тебя там, как ты себя теперь чувствуешь? — приблизив лицо к Хьюго, спросил Сайлас. — Это тебе не в твоей пыточной! К своему великому сожалению, должен тебе сообщить, что здесь никто тебя жечь не будет. А жаль. Хотя, может, они еще передумают?

Барон в ужасе заскреб ногами по полу, пытаясь глубже втиснуться в стенку.

Рыжий потянул Сайласа за рукав, и тот, с трудом смирив в себе раздражение при виде этого слизняка, который пытал их, а теперь ползал по полу, сплюнул и отошел в сторону. К Хьюго подошел генерал.