Чуждость

– Через два часа, как обычно.

– Если Вас не затруднит, Нильс, – прочитав его имя на бейджике, приколотом к карману рубашки, она решила попросить первое, что пришло в голову: – сделайте по ним и данным недельной и двухнедельной давности небольшую сравнительную таблицу. Я в общем-то в основном ради этого и пришла. Сможете в отсутствии шефа или мне ему звонить, просить?

Пусть запомнит, что её приход обусловлен именно этой её просьбой.

– Нет, это совсем не обязательно, просить его. К тому же у него внутренний телефон выключен все время. Он лишь изредка сам звонит. Так что я и без его указаний сделаю. Вам по всем параметрам?

– Нет по выборке четырех основных и шкале уровня здоровья подопытных.

– Хорошо, миссис Вельд. Все сделаю и пришлю вместе с отчетом.

– Лучше внутрь вложите.

– Хорошо, как скажите.

– Спасибо, – с улыбкой кивнула она и направилась к выходу из отдела.

Выйдя из блока, где располагался отдел Гарнери, Мила не пошла к себе в кабинет, поднялась на крышу здания в зимний сад. Выбрав кресло в самом дальнем углу, опустилась в него, оперлась локтями о колени и прижала ладони к лицу, пытаясь вызвать чувство отстраненности от ситуации. Однако начать медитировать не удавалось. Ибо не давала злость клокотавшая внутри.

Проклятье… Как Шон посмел начать такое за её спиной, начать, несмотря на то, что знал, чем это чревато? Неужели решил рискнуть в её отсутствие, в надежде, что если будет результат, то уговорить её продолжить, а если не будет, то все свалить на бестолковость Криса, что в общем-то и было сделано… Логично… но почему именно на подопытных Криса? Неужели во всем институте не нашлось других животных? У Шона масса возможностей была использовать установку СКД в других отделах, но он не стал… не стал, потому что знал, что это не особо перспективно… А здесь стал… Почему? Отличие в одном: животные Криса подготовлены для ежедневного сканирования изменений активности головного мозга. Неожиданно ей вспомнились слова аспиранта о наборе импульсов, и все моментально встало на свои места. Но вывод был столь нереальным, что она непроизвольно выругалась:

– Черт! Неужели? Нет, не может быть…

Нет! Это глупо! Глупо! Это был его величество случай, вероятность которого настолько близка к нулю, что и невычислима… Шон не мог не понимать, что повторить его попросту нереально. Но ведь начал? Начал… и похоже на цену ему было плевать…

Она подняла голову, нервно сжала правую руку в кулак, потом несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Разум отказывался верить в наконец сложившуюся из разрозненных фактов картинку, поскольку это означало, что Шон не только постоянно ей врал и играл за спиной, но еще и начал жестокий эксперимент без всякой надежды на успех. Эксперимент, который клялся никогда не пытаться повторить.

Перед глазами поплыла картинка того злополучного дня, когда они с Шоном впервые решили использовать установку СКД на полную мощность, но очень кратковременными импульсными разрядами, и запрограммировав её таким образом, она вошла в камеру, чтобы отрегулировать датчики. А в это время у Шона из рук вырвалась подопытная обезьянка и, вскочив на пульт управления, пробежалась по его клавиатуре, в результате чего она попала под жесткий поток импульсного разно-спектрального излучения, потеряла сознание, и у неё остановилось сердце. Только с помощью дефибриллятора, которым по счастью была оснащена лаборатория, Шону удалось быстро её реанимировать. Она несколько месяцев проболела, затем еще полгода её мучили дикие головные боли, а потом у неё вдруг начали проявляться неординарные способности, которых не наблюдалось ранее.

Шон тут же захотел воспроизвести эксперимент, но во-первых, воссоздать то первоначальное нажатие кнопок лапами обезьянки не представлялось возможным, а во-вторых эффект проявился далеко не сразу, и нельзя было исключать вероятности, что это в какой-то мере было обусловлено воздействием сильных болеутоляющих препаратов, которые она принимала, чтобы иметь возможность хотя бы несколько часов в день работать.

Поэтому Мила взяла с него обещание даже не пытаться это сделать, поскольку риск для подопытных был смертельным. Более трех воздействий одновременно не выносило ни одно подопытное животное. Шон клятвенно обещал ей это, а сейчас, видимо, решил все же нарушить клятву.

От навалившегося чувства омерзения Миле захотелось немедленно пойти к Шону, устроить скандал и уйти из института. Пусть делает что хочет, хоть всех животных разом угробит, идиот амбициозный. Ей явно с ним не по пути.

Она решительно встала и направилась в приемную.

Узнав у Ника, что директор на месте, резко приказала: «К нам никого не пускать» и распахнула дверь его кабинета.

– О, дорогая! – Шон тут же с улыбкой поднялся из-за стола. – Как я рад, что ты зашла. Может, сходим поедим? Я что-то уже проголодался.

Мила плотно закрыла за собой дверь и, шагнув к столу, с нескрываемой злобой выдохнула:

– Шон, я многое могу понять и простить, но я ненавижу, когда играют за моей спиной, считая меня слепой идиоткой! Ясно тебе?