Чужестранец

Кстати, и самому Мирко стоило подумать о переправе. Здесь, за мысом, течение было поспокойнее, но все равно переплывать реку было опасно. Да и как переправить на тот берег собаку? «Что ж это я такую простую вещь у Юкки не спросил? – укорял себя мякша. – Покричать, что ли? Может, выйдет, хотя далеко…» Мирко набрал в легкие воздуха и что есть силы, заорал в сторону островка:

– Эй, есть кто у дубовых ягод? А? – Этим словам научил его Юкка. И еще он сказал, что колдун, как водится, не открывал никому своего истинного имени, а каждому новому человеку назывался особенно.

Ответа не было, и Мирко, повременив малость, прокричал еще раз:

– Кто у дубовых ягод, отзовись!

В ответ – лишь ивовый шелест и плеск воды, да солнце прыгало светлыми пятнышками по листве. Мирко уж было собрался кричать в третий раз и, в случае неудачи, приниматься за сооружение плота, как вдруг прибрежный тальник закачался, раздвинулся, и к воде вышел высокий, кряжистый старик. Голова его была бела как снег, а борода доставала едва не до пояса. Несмотря на жару, поверх синей рубахи на нем была овчинная безрукавка, а на ногах – толсто намотанные онучи. На поясе у колдуна, понятно, блестели медью и серебром обереги.

Старик, прикрыв глаза ладонью, чтобы увидеть зовущего, рассмотрел Мирко, а потом ответил неожиданно зычно, хотя ветер дул в противоположную сторону:

– Кто таков будешь?

– От Юкки-гусляра! – прокричал Мирко в ответ. К сожалению, голос у мякши не был звонок, и старик, приложив ладонь к уху, дал понять, что не расслышал толком.

– От Юкки-гусляра! – повторил Мирко, стараясь быть услышанным.

На этот раз колдун понял, кивнул, вроде даже улыбнулся, и, гаркнув в ответ:

– Добро! Жди! – снова удалился, за лодкой должно быть.

«Как же он с рекой-то справится? – усомнился мякша в способности старика совладать с быстрым течением. – Коли его уж кровь не согревает, раз он летом безрукавку носит, то и сила в руках, знать, не велика?» – размышлял парень.