Чужестранка

Я вдруг заметила, что Лаогера совсем не разделяет моего интереса к певцу и его инструментам. Она вся напряглась и все посматривала через мое плечо на проход в нижней части зала, откинувшись назад и скрываясь в тени под гобеленом от любопытных взоров.

Проследив за ее взглядом, я увидела высокую фигуру рыжего Джейми Мактавиша, только что вошедшего в холл.

– Ax вот оно что! Галантный герой! Влюблены в него, да? – обратилась я к девушке.

Она отчаянно затрясла головой, но яркий румянец на щеках выдал ее с головой.

– Отлично, посмотрим, что можно сделать, – воскликнула я, полная великодушия. Я встала и весело замахала Джейми, чтобы привлечь его внимание. Заметив мой сигнал, молодой человек с улыбкой начал протискиваться к нам сквозь толпу. Я не знаю, что произошло тогда во дворе между ним и Лаогерой, но сейчас он поздоровался с ней сдержанно, хоть и вполне приветливо. Мне он поклонился несколько свободнее; впрочем, наши отношения достигли такой степени близости, что вряд ли он стал бы обращаться ко мне как к малознакомому человеку. Несколько пробных аккордов возвестили о начале концерта, и мы поспешно уселись, причем Джейми занял место между мной и Лаогерой.

Гуиллин был мужчина невзрачный, хрупкого сложения, с волосами мышиного оттенка. Но стоило ему начать петь, как это переставало иметь значение. Зрение как бы отключалось, а уши, напротив, становились очень чувствительными. Гуиллин начал с простой песни; он исполнял ее на гэльском, четко пропевая каждую строку и подчеркивая ее окончание прикосновением к струнам арфы, музыка воспринималась как эхо слов, как переход от одной поэтической строки к другой. И голос был обманчиво простой. Вначале казалось, что в нем нет ничего особенного: голос приятный, но не такой уж сильный. Но потом приходило чувство, будто звук проникает в самую глубину твоего существа, каждый слог был кристально чист, и было совершенно не важно, понимаешь язык или нет – песня внутри, звенит в голове.

Песню встретили горячими аплодисментами, и певец тотчас перешел ко второй, которую пел на валлийском языке – так, во всяком случае, мне показалось. Для меня это звучало как мелодичное полоскание горла, но все вокруг отлично понимали смысл – вероятно, слышали ее раньше.

Во время короткого перерыва, когда певец снова сделал паузу, чтобы настроить арфу, я тихонько спросила у Джейми, давно ли Гуиллин живет в замке, но тут же спохватилась:

– Ох, вы же не можете этого знать? Вы и сами здесь недавно.

– Я бывал в замке и прежде, – ответил он, повернувшись ко мне. – Прожил в Леохе год, когда мне было шестнадцать, Гуиллин тогда уже был здесь. Колум любит его музыку и хорошо платит, чтобы удержать его тут. Иначе нельзя – валлиец будет желанным гостем у очага любого лэрда.

– А я помню, что вы были здесь.

Это сказала Лаогера – вся покраснев от смущения, она все же вступила в разговор.

Джейми взглянул на нее и улыбнулся одними уголками губ.

– Вот как? Но вам тогда было не больше семи или восьми. Не думаю, что в то время я так уж выделялся среди других, чтобы вы меня запомнили. – И Джейми снова повернулся ко мне: – Вы понимаете по-валлийски?

– А я все-таки помню, – не унималась Лаогера. – Вы были… э… я хочу сказать… а вы меня не помните?

Ее пальцы нервно теребили складки платья; я заметила обкусанные ногти.

Внимание Джейми тем временем привлекла группа людей у противоположной стены, они о чем-то спорили по-гэльски.

– Что? – опомнился он. – Нет, не думаю. – Он с улыбкой посмотрел на девушку. – Шестнадцатилетние парни так поглощены собой, что не обращают никакого внимания на тех, кого считают малышней.

Я сообразила, что эту реплику он с иронией адресовал самому себе, нежели своей собеседнице, однако эффект вышел неудачный. Я поняла, что наступившая пауза необходима Лаогере, чтобы овладеть эмоциями, и поспешила нарушить молчание:

– Нет, я совсем не знаю валлийского. А вы понимаете, о чем он поет?

– Конечно.

И Джейми принялся делать примерный перевод на английский.

То была баллада о юноше, который полюбил девушку, но считал себя недостойным ее, потому что был беден. Он уплыл в море, чтобы разбогатеть. Корабль потерпел крушение. Ему угрожали морские змеи, зачаровывали сирены, он прошел множество испытаний, нашел сокровище, но когда вернулся домой, узнал, что любимая вышла замуж за его лучшего друга, который был небогат, но более разумен.

– А что выбрали бы вы? – спросила я у Джейми, чтобы немного подразнить его. – Не решились бы жениться без денег или сошлись с любимой, а деньги послали бы ко всем чертям?

Мой вопрос заинтересовал Лаогеру – делая вид, что поглощена звуками флейты, на которой теперь играл Гуиллин, она наклонила голову в сторону Джейми, чтобы услышать ответ.

– Я? – Вопрос явно позабавил Джейми. – Ну, поскольку денег у меня нет и шансов получить их в будущем тоже, я, наверное, был бы счастлив, если бы девушка решилась выйти за меня и без денег. – Он с улыбкой покачал головой. – Терпеть не могу морских змей.