Чужестранка

Я была так поражена его появлением, что даже не успела испугаться. Просто молча смотрела в туман на том месте, где растаял темный приземистый силуэт. Потом, подняв руку, чтобы убрать волосы, свисающие на лоб кудрявыми колечками, я увидела на коже красную полосу. Глянула вниз – такая же осталась на моей юбке. Животное было ранено. Может, это оно кричало? «Нет, – подумала я. – То был крик смертельно раненного человека. А зверь пробежал мимо меня слишком бодро».

Я перевела дух и продолжила путь в тумане в поисках раненого.

У подножия невысокого холма я нашла его, окруженного товарищами. Они накрыли мужчину своими пледами, чтобы ему было тепло, однако ткань, укрывающая ноги, была угрожающе влажной и темной. Широкая полоса вспаханной черной земли на склоне показывала, где спускался человек, а втоптанные в грязь сухие листья и растревоженная копытами почва у подножия – место, где кабан атаковал. Я опустилась на колени возле раненого, откинула пледы и приготовилась к осмотру.

Меня прервали: крики мужчин заставили меня повернуть голову, и я еще раз увидела, как из-за деревьев возник знакомый угрожающий силуэт животного.

На этот раз я успела разглядеть кинжал, торчащий в боку у зверя, – быть может, его всадил тот, кто лежал передо мной на земле. Мелькнули окровавленные желтые клыки и обезумевшие маленькие красные глазки.

Мужчины, не меньше меня пораженные появлением зверя, начали хвататься за оружие. Быстрее всех среагировал высокий человек, что выхватил копье у оцепеневшего соседа и выступил вперед.

То был Дугал Маккензи. Он двигался почти расслабленно, копье нес низко и держал обеими руками, словно полную лопату грязи. Он шел на зверя, что-то тихо приговаривая на гэльском, как будто выманивал кабана из-под дерева, где тот остановился.

Первая атака оказалась внезапной, как взрыв. Кабан промчался мимо так быстро и так близко, что коричневый охотничий тартан Дугала шевельнулся от поднятого зверем ветра. Кабан мгновенно развернулся и снова бросился на врага – весь летящая напряженная мыщца. Дугал отскочил, как тореадор, и ударил кабана копьем. Назад, вперед, раз за разом. Это напоминало танец, соперники с силой упирались в землю, но двигались с такой скоростью, что казалось – они не ходят, а летают.

Бой шел всего минуту или около того, но минута эта была долгой! Кончилось все тем, что Дугал, увернувшись от острых клыков, мощным ударом вонзил копье между выпиравшими лопатками зверя. От жуткого визга у меня мурашки забегали по коже. Кабаньи глазки дико забегали, отыскивая того, кто ранил его; животное шло, пошатываясь из стороны в сторону, и острые копыта утопали в мягкой почве. Визг продолжался, перейдя в оглушительное крещендо, тяжелое тело накренилось, кинжал глубже вонзился в плоть. Кабан начал рыть копытами землю, разбрасывая комья грязи. Визг оборвался внезапно. На мгновение повисла тишина, потом зверь хрюкнул в последний раз и больше не двигался.

Дугал не стал ждать конца агонии; он обошел дергающуюся тушу и приблизился к раненому. Опустившись на колени, он подсунул руку под плечи жертвы, заменив мужчину, который поддерживал раненого до сих пор. Кровь кабана забрызгала Дугалу лицо, несколько капель, уже высыхающих, попало на волосы сбоку.

– Бодрее, Джорди, – с неожиданной мягкостью произнес он. – Держись, дружище. Я убил его. Все в порядке.

– Дугал? Это ты, друг?

Раненый повернул голову к Дугалу и постарался открыть глаза.

Я принялась нащупывать пульс и с возрастающим изумлением слушала, как Дугал, неистовый, беспощадный Дугал тихо и ласково говорит с пострадавшим, прижимая его к себе, как ребенка, и приглаживая спутанные волосы.

Я откинулась назад и опустилась на груду одежды, лежащую на земле. Глубокая рана длиной примерно восемь дюймов тянулась по внутренней стороне бедра, кровь из нее шла непрерывно, но не толчками – значит, бедренная артерия не повреждена, кровь можно остановить.

Ничего нельзя было поделать с другой раной – на животе; острые кабаньи клыки прошили кожу, мышцы и повредили брыжейку и кишечник. Крупных сосудов здесь не было видно, однако кишечник порван в нескольких местах, я хорошо видела это в зияющем отверстии раны. Такие ранения ведут к фатальному исходу даже в стерильных условиях современной операционной с ее инструментарием, шовным материалом и антибиотиками. Содержимое кишечника попадает в брюшную полость и инфицирует ее. А здесь, не имея под рукой ничего, кроме чеснока да цветков тысячелистника…

Я встретилась глазами с Дугалом, который тоже смотрел на ужасную рану.

– Он будет жить? – едва слышно, одними губами, спросил Дугал через голову раненого.