Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь

Лосганн – это элегантное имя в переводе означало «лягушка» – обладала достаточно деликатным сложением для лошади, но тем не менее была весьма крупна.

– Значит, я должна засунуть в нее руку?

Я украдкой глянула на свою руку. Пройти-то она пройдет, отверстие достаточное, но что дальше?

Конечности обоих мужчин были явно слишком велики для такого дела. Конюх Родерик, которому обычно поручались подобные сложные операции, на этот раз участвовать в ней не мог из-за лубка и перевязи моего собственного изобретения на правой руке, которую он сломал два дня назад. Тем не менее Уилли, другой конюх, был отправлен за Родериком – для консультации и моральной поддержки. Он вскоре явился, одетый в одни лишь драные штаны; узкая голая грудь белела в сумраке конюшни.

– Работа трудная, – сказал он применительно и к ситуации, и к тому, что именно я должна его заменить. – Мудреная, понимаете ли. Тут нужна привычка, но и сила требуется немалая.

– Не беспокойся, – доверительно сообщил Джейми. – Клэр гораздо сильнее тебя, малыш. Ты только объясни ей, что искать и как действовать, и она мигом справится.

Я оценила сей глас доверия, но сама была настроена отнюдь не радужно. Твердя себе, что это не сложнее, чем ассистировать при полостной операции, я удалилась в стойло, чтобы сменить платье на брюки и грубую блузу из мешковины, потом намылила жирным дегтярным мылом всю руку – от кисти до плеча.

– Ну что ж, приступим, – буркнула я себе под нос и погрузила руку внутрь.

Места для маневрирования было мало, и я вначале не могла разобрать, что у меня под рукой. Закрыв глаза, чтобы получше сосредоточиться, я начала искать более тщательно и осторожно. Там были мягкие участки и более твердые выступы. Мягкое – это, должно быть, тельце, а твердое – головка или ножки. Мне нужны были ножки, причем именно передние. Постепенно я начала различать, что где, и поняла необходимость не двигать ни одним пальцем во время очередной схватки; необыкновенно сильные мышцы матки сжимали всю мою руку, словно тисками, причиняя сильную боль костям, пока напряжение не ослабевало – тогда я могла продолжать поиски.

Наконец мои пальцы нащупали нечто вполне определенное.

– У меня под пальцами нос! – торжествующе выкрикнула я. – Нашла голову.

– Умница, барышня, умница! Не упусти ее! – похвалил меня Алек, который, скрючившись, суетился возле лошади, поглаживая ее при каждой схватке.

Я скрипнула зубами и уткнулась лбом в лошадиный круп – так сильно мне стиснуло запястье. Отпустило, и я продолжала обследование. Осторожно продвигаясь вверх, нащупала обвод глазницы, лоб, крохотное свернутое ухо. Переждав еще одну схватку, продвинулась по изгибу шеи к плечу.

– Головка прижата к плечу, – сообщила я. – Положение головки правильное.

– Хорошо, – отозвался Джейми, который стоял возле головы лошади и, успокаивая, гладил ее по мокрой от пота шее. – Похоже, что ножки подогнуты под грудь. Попробуй нащупать колено.

Так они и продолжались, эти поиски, это нащупывание в теплой и темной глубине лошадиного тела, рука в этой глубине по самое плечо, она то испытывает чудовищное давление родовых спазмов, то милосердное расслабление и ведет борьбу за достижение цели. Мне казалось, что рожаю я сама – и чертовски тяжелое это было дело.

В конце концов я нащупала копыто, почувствовала его округлую поверхность и очень острый край, еще не касавшийся земли. Изо всех сил стараясь следовать взволнованным, а порою и противоречивым инструкциям моих наставников, я попеременно тянула и толкала, облегчая поворот инертной массе тела жеребенка, подвигая одну ножку вперед, толкая другую назад, обливаясь потом и стеная вместе с лошадью.

А потом вдруг все и получилось. Во время расслабления тельце мягко скользнуло в нужное положение. Не двигаясь, я ждала следующей схватки. Она наступила, и маленький мокрый носик высунулся наружу и вытолкнул мою руку. Крошечные ноздри дернулись, как бы интересуясь новым ощущением, а потом нос исчез.

– В следующий раз он выскочит! – Алек почти танцевал в экстазе, его изуродованная ревматизмом фигура выделывала на сене фантастические антраша. – Давай, Лосганн! Давай, моя милая маленькая лягушечка!

И как бы в ответ на его слова кобыла издала судорожный храп, круп ее резко выгнулся, и жеребенок с мокрыми шишковатыми ножками и огромными ушами мягко соскользнул на чистую солому.

Я откинулась на солому тоже, ухмыляясь совершенно по-идиотски. Покрытая мылом, слизью и кровью, измученная и крепко пахнущая отнюдь не самыми благоуханными частями лошадиного тела, я была в состоянии эйфории.

Сидела и смотрела, как Уилли и владеющий только одной рукой Родерик ухаживают за новорожденным, обтирая его пучками соломы. И радовалась вместе со всеми остальными, когда Лосганн повернулась и лизнула жеребенка, потом осторожно подтолкнула его носом, побуждая подняться на длинные, разъезжающиеся ноги.

– Чертовски хорошая работа, милочка! Просто чертовски!

Алек так и сыпал словами, тряс мою испачканную слизью руку, поздравляя.