Чужие миры

Вдоль озера два брата шли,Плыл над водой туман.Он крал их тени, и следы,И лица он тоже крал.«Мой младший брат, родная кровь, мы схожи — так почему

Улыбка прекрасной леди Лэй досталась тебе одному?»

Дождя сегодня не было, и к вечеру в корчме собрался народ. Ещё и певец-гитарист явился (хорошо хоть, не рунсонский). На Шелиса почему-то косились. Я отложил ложку и на литенском поинтересовался, не было ли у практиканта приключений, о коих он умолчал. Не строил ли он радуг над лужами, не тренировался ли в вызове болотных огней, не летал ли белым ветром, не пугал ли население «синим пламенем»? Всё ли было законно с продажей кота? Шелис серьёзно отвечал «Нет, учитель» на все вопросы, кроме последнего.

События в песне развивались по классическому сценарию. И почему его народ так любит? Нет, чтобы помочь брату со свадьбой (а уж красотка Лэйтарен сведёт мужа в могилу лет за шесть) — обязательно надо убить, в землю закопать, надписей не писать. Дальше, естественно, на могиле вырастает какое-нибудь зонтичное, из зонтичного вырезается дудочка, при первом удобном случае означенный музыкальный инструмент поёт человеческим голосом, «любимый старший брат» идёт в темницу, а «прекрасная леди Лэй» — в орден Всемилосердия, слушатели хлопают и бросают монетки. Допев про то, как леди Лэйтарен с горя дала обет молчания (если бы!!!), гитарист сделал перерыв: сел за стол (соседний с нашим) и попросил кружку вина.

— Жалко девушку, — вдруг сказал Шелис, до этого мирно заполнявший дневник на вчера, — из песни. Её-то за что?

— Концовки ради. Классика: «И жили уцелевшие недолго, и мало им не показалось». А что?

— Обидно…

— Я слышал более «обидный» вариант этой истории.

…Пастушка звали Далькой. В честь тамошнего венценаследника — было поверье, если первенец родился в год шестилетия княжича и получил то же имя, ему достанется толика княжеской судьбы.

Мальчик не срезал дудочек. Он сидел под кустом ольхи, и вдруг потерял сознание. На несколько секунд. Ему пригрезилась красная вода. Ночью ему снился туман над озером. А днём он снова сидел под кустом, и снова потерял сознание, и снова видел красную воду. На следующий день всё повторилось. Он испугался. Четыре дня он старался обходить эфинский куст; четыре дня его тянуло туда; четыре ночи снился туман, и плеск воды, и чувство, что вот-вот он поймёт, узнает… На пятый день мальчик не выдержал. Потом был шестой, и седьмой. Потом…

А потом стали пропадать люди. Он мог бы стать хорошим некромантом. А стал некрооборотнем.

— Да быть этого не может! — возмутился Шелис, — Чтобы с одного трупа такой узел? Это труп сам должен был быть магистром, и закопать его должны были в чёрной точке! Или на нестабильном эфине.

— Шелис, это легенда.

— И чем же завершилась Ваша легенда? — полюбопытствовал гитарист.

Про слушателей я зря не подумал…

— В те края приехал молоденький некромант, сын князя, в прошлом наследник венца. Он захотел выяснить, в чём дело. Обследовал округу, под кустом посидел. Труп старшего брата на кладбище допросил… — пояснений, думаю, не требовалось. Первым делом некрооборотень сводит прижизненные счёты, — И нашёл оборотня. Тот сразу почуял мага и преобразовался[16]. Некромант кинул в него «дурман-пламенем» — оборотень увернулся. Маг сплёл «сеть Верна». Она похожа на вилы… вернее, что-то вроде стебля укропа с цветком. Конец у тебя в руках, а «цветком» надо задеть нежить. И вот, когда маг и оборотень кружили по лугу, пытаясь достать друг друга, прибежала мать пастушка и позвала его по имени. Некромант оглянулся, оборотень прыгнул, сеть ушла в самохват… погибли оба. Тела потом сожгли, пепел развеяли.

— Зачем это он оглянулся? — недоверчиво спросил практикант.

— Я, кажется, упоминал, что пастушка назвали в честь княжеского сына.

— Что ж… «Вариант», достойный внимания, — заключил певец.

— Неужели так и было? — расстроился Шелис.

— Конечно, нет! Но могло, — я перешёл на литенский, — Был у меня приятель, очень ответственный парень вроде тебя. В провинцию Зин мы приехали вместе, и когда я вышел на след оборотня, то первым делом помчался хвастаться. Мирек человек умный, меня скрутил, усыпил и запер, потом сообщил куда надо, короче, на оборотня шли шестеро магов. Из них три магистра. Еле справились. А Лэйрена эта ещё несколько мужей пережила.

— И всё-таки, как Далька стал оборотнем?

— Шелис, ну легенда же! Там столько дополнительных подробностей… Если петь «И стоял он в изолированной отталкивающей точке, шесть обводящих, эфин-тип местности — стабильный 7-лас», будет рунсонский стих… Я надеюсь, ты не любитель? — спохватился я.

Практикант ухмыльнулся: