Чужие сны

Терять было особо нечего — только проверить попутчика на крепость печени или самому нажраться в хлам. Зато спать расхотелось, отметил про себя Давыдов. Все он про меня знает, консультант с копытом!

Сергей Борисович налил еще по двадцать пять, и тут в двери купе, приоткрыв их едва наполовину, просочилась мясистая проводница с несколькими тарелками.

— Вот и закуска подоспела! — обрадовался попутчик. — Спасибо, голубушка! Еще бы чайку с лимоном!

Голубушка покивала, щедро раздаривая сахарную улыбку, и выскользнула в коридор с еще одной двадцаткой в карманчике туго обтянувшей мощную грудь форменной сорочки.

— Вы угощайтесь, Денис Николаевич, не стесняйтесь.

— Да я не очень стеснителен, — пожал плечами Давыдов. — Приятно, когда тебя угощают поклонники!

Сказал и тут же выпил.

— Прозит! — поддержал его собутыльник, опрокидывая рюмку в узкую прорезь рта.

Точно в почтовый ящик вылил, подумал Денис.

— Угощение — всегда хорошо, но есть риск спиться, — резонно заметил Сергей Борисович, наливая в рюмки следующую дозу. — Не боитесь?

— Не боюсь. Мне такие поклонники, как вы, попадаются очень редко.

— Какие — такие?

— Думающие, таинственные, чрезвычайно осведомленные!

— Просто в краску меня вгоняете, право слово! Вы закусывайте, закусывайте, господин писатель…

— А вы, кстати, хотели мне что-то объяснить, господин поклонник…

— Денис Николаевич, — доброжелательно проворковал Сергей Борисович. — Я обещал и слово сдержу. Дело в том, что в нашей истории есть некая преамбула и с этой преамбулы надо начать. Нет смысла рассказывать историю с середины. Или с конца. Не так ли?

Давыдов с хмыкнул:

— В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа…

— Можно и так, конечно, — легко согласился попутчик. — Но история, которую я вам приготовил, она о другом. Вы готовы меня выслушать, Денис Николаевич?

— Готов, — отозвался Давыдов. — Может, давайте перед этим по третьей?

— Легко! — согласился попутчик, и снова налил.

Мир Параллель-2. Начало ноября

Он редко матерился при большом скоплении народа, но тут, видать, было не до соблюдения приличий — болело сильно, а анестезия еще не подействовала. Вообще, обезболивающее плохо работает, когда кровь наполовину состоит из адреналина.

Кровь обильно запачкала одежду начальника группы матобеспечения, да и лицо Александра Гавриловича, как это ни прискорбно, представляло собой алую маску, на которой кто-то второпях коряво нарисовал зубы и глаза. Нависший над ним доктор щелкал медицинским степлером, как парикмахер — ножницами, стягивал кожу скобами и по горячим следам заливал свежие стежки специальным клеем.

Кире тоже было плохо, но она вполне могла подождать. Дергало шею справа — похоже, она таки потянула ее во время падения, саднило ободранное до мяса колено и пульсирующей, похожей на зубную болью отдавало в ребра — туда пришелся мощный удар коленом.

Рядом со скорбной по ситуации физиономией сидел Рич и шмыгал, втягивая носом кровавую соплю. Сопля не втягивалась, а только исчезала на миг в глубинах расквашенного носа и снова выкатывалась наружу. Нос не выглядел переломанным — просто разбитым, зато верхняя губа Рича с каждой минутой все больше походила на бесформенный кусок мяса.

Джамп-зал был разгромлен основательно.

Наверное, если бы тут взорвалась граната, то разрушений случилось бы на порядок меньше. И суеты было бы меньше. А сейчас вокруг метались какие-то незнакомые люди — часть в белых халатах медперсонала, часть в синих технических комбинезонах, да какие-то возбужденные почти до истерики люди в серой форме внутренней охраны ругались с не менее возбужденными сотрудниками в черных куртках — офицерами безопасности.

Причина для переполоха была одна — у Попрыгуна случился оверджамп. Пятый прыжок, к сожалению, оказался для паренька последним.

Он ввалился в свое тело уже безумным, как Мартовский Заяц, и тут же, еще до того, как система контроля успела сделать ему инъекцию успокаивающего, порвал ремни, которыми его привязали к ложу перед стартом. Порвал как бумажные ленты — одним движением руки и пошел крушить все вокруг с силой настоящего безумца.

Все это случилось буквально в полуметре от ложа Киры, но как раз в этот момент ее тошнило от головокружения, и остановить Попрыгуна она не успела — всего лишь шагнула к нему, вытирая рот тыльной стороной ладони, и он тут же нокаутировал ее с первого удара. Давыдова сбитой кеглей пролетела через весь зал и остановилась, только врезавшись в стену.