Когда Лайла вошла в кабинет, мелодичные звуки взлетели до крещендо, затем повисли, замерев на одной, невероятно чистой ноте. До конца ее дней это музыкальное произведение будет неизменно вызывать у нее ощущение струйки холодного пота, бегущей вдоль позвоночника. И картину крови перед глазами. Крови ее мужа, разлитой лужей на полу. Гордон лежал мертвый, выпустив из негнущихся пальцев револьвер 38-го калибра, из которого он выстрелил себе в голову.
2
— Тушь! — рявкнула Абигейл в телефонную трубку своей секретарше и нахмурила брови. — Нет, не туш, который играет оркестр, а тушь, которой пишут. Мне еще потребуются штемпельные подушечки, полдюжины, точнее по шесть штук красных и черных, для моей части передачи
На правом ухе Абигейл почти постоянно висел наушник
Абигейл думала над тем, не пришло ли время уволить кого-нибудь из помощников, которых она только что взяла на работу. Ну хорошо, фактически
— Я собирался спросить, не хочешь ли мой омлет, но вижу, что ты сейчас предпочла бы что-нибудь посущественнее, — заметил Кент. Она обернулась и обнаружила, что муж, выгнув бровь, следит за ней поверх газеты. — Как насчет еще одной чашечки кофе вместо этого? — Он положил газету и поднялся, чтобы принести кофейник.
— Как раз то, что мне сейчас нужно. — Абигейл была так возбуждена, как будто только что пробежала марафон. — Прости, если я немного нервная, — извинилась она, пока Кент наливал в кружку кофе. Он пожал плечами, как бы говоря: «Тоже мне новости». — У меня сегодня поздняя встреча с представителями от «Тэг». Они хотят поговорить о маркетинговой кампании, а у меня пока нет даже окончательной даты отгрузки.
На фабрике в Мексике одна за другой постоянно возникали какие-то проблемы, и в результате они основательно выбились из графика. Это была ее вина — Абигейл, взяв на себя вопросы производства, настояла на личном контроле, надеясь обеспечить максимальную выручку. Она должна была предвидеть трудности, которые могут возникнуть, когда имеешь дело со странами третьего мира. И теперь ей приходилось просить своего управляющего сеньора Переса, чтобы он ускорил производство, хотя для этого потребуются дополнительный наем людей и работа в две смены. Но теперь она понимала, что даже при осуществлении своевременной отгрузки весь ее план будет на волосок от срыва.
— Расслабься, ничего плохого не случится, — заверил ее Кент.
— Откуда такая уверенность?
— Видишь ли, я просто знаю тебя. Ты всегда успеваешь сделать поставку, потому что готова умереть, лишь бы она состоялась, — с улыбкой произнес он.
Что-то в его тоне заставило ее усомниться: а комплимент ли это?
— В отличие от тебя, я не могу сказать, что уверена в этом. Признаться, я едва жива. — И это было сказано не для красного словца: прошлую ночь она спала всего несколько часов, а последние четыре дня питалась только диетической колой и протеиновыми батончиками.
Абигейл обратила внимание, что Кент одет не для работы: на нем были выцветшие джинсы и его любимый ирландский свитер, в который он облачался, идя на рыбалку.
— У тебя сегодня выходной? — спросила она.
Кенту ничего не стоило отменить назначенные встречи, если в этот день у Фебы в школе было какое-то мероприятие или если требовалось его присутствие на одной из благотворительных акций по защите домашних животных, в которых он принимал активное участие. Это была одна из причин, заставившей его выбрать медицинскую практику здесь, в Стоун-Харбор, а не остаться в штате Колумбийско-пресвитерианского медицинского центра в Нью-Йорке. Если Абигейл под давлением обстоятельств только еще больше преуспевала, он находил это разрушительным для души.