Чужое лицо

Пошли короткие гудки.

Невесты Федора Савельевича дома не было.

– Она на просмотре, – объяснил он и снова, как и в больничной палате, прямо взахлеб принялся рассказывать о своем Зайчике: – Представляешь, парень, я со своим суконным рылом – и рядом с ней, а?! В богему вхож. А был ведь кем, и каким?!

С фотографий, висевших на всех стенах, глядела на меня, принимая различные позы, хитрая плоскогрудая кошечка. Глядела подозрительно, без всякой симпатии. Она меня тоже, очевидно, недолюбливала.

В шесть ноль-ноль я стоял у дверей Вики с огромным букетом. В нем розы, георгины, огромные лохматые ромашки…

– Прости, я еще не знаю, что ты любишь больше.

На меня и на цветы она посмотрела, как мне показалось, с печальной улыбкой.

– Заходи.

– Жаль, что мы на «ты», – сказал я. – Когда я услышал тебя по телефону, я подумал, что тебе страшно хочется выпить со мной на брудершафт.

– Костя. – Она стояла у окна кухни, все еще держа цветы. – Костя, я, наверное, должна объясниться. Ты… Ты хотя бы знаешь, сколько мне лет, Костя? Я старая баба, которая один раз захотела сойти с ума.

– И ты не хочешь начать жизнь сначала? – спросил я. – Как ты там говорила? С романами…

– Вот когда я говорила, я как раз и была безумной. Пойми, Костя, я… Скажем так, я далеко не праведная женщина. И когда ты звонил, я была не одна. У меня был мужчина. Мой старый знакомый.

– Он починил тебе краны? – спросил я.

– Ну не надо, не надо ехидничать.

– Я и не думаю этого делать. Где инструменты? Давай быстрее, я, как понимаю, до семи должен управиться.

– Не смей так смеяться!

– Разве я смеюсь?

Лицо ее запылало от гнева и стало еще красивей.

– Ты… Ты еще мальчишка…

Я закрыл ей рот поцелуем. И ушел от нее за полночь, едва успев к закрытию метро.

Настя не спала.

– У тебя тут неплохая библиотека, я многое для себя нашла. В институте ведь через неделю приемные экзамены…

О поездке в Кемерово я ей ничего не сказал. Открыл тумбу стола и начал рыться в ее недрах.

– Сюда я заглянуть не посмела, а в комнате попробовала прибраться. Два ведра мусора вынесла.

– Спасибо. Теперь это не логово зверя, а человеческое жилище.

И вдруг я замер над столом:

– Тебя никто из соседей не видел?

– Видели. Женщина, ее двери напротив, через лестничную площадку, поинтересовалась, где ты, мол, давно тебя не видела.

Баба Варя. Единственная соседка, с которой я общался. Когда болела, просила купить хлеб, молоко. Потом пирогами угощала.

– Я ей сказала, что ты позже придешь. И капитану из полиции так же сказала.

Правильный ответ: «позже». Это ведь и через час, и через день, и через год… Стоп! Менты приходили? Вот это новости!

– Как этот капитан выглядел? Что он хотел? – спросил я, стараясь выглядеть спокойно.

– А ничего. Даже не поинтересовался, кто я. Попросил, чтоб ты завтра с утра заглянул к нему. Я сначала его фамилию хотела записать, а потом решила, что и так запомню. Кукушкин. Ну что тут записывать? Это твой товарищ по работе, да?

– В какой-то степени…

Черт, чего тут только нет, в этой тумбе! Все почему-то колется и режется. Особенно после того, как Настя сказала о Кукушкине. Игла от циркуля под ноготь зашла. Ага, вот он, пакет из фотоателье. Надо взять фотографии и поехать к Бабашвили. Раз ему так нужно… Но это и мне нужно. Пусть скулу посмотрит. И пусть дней на пять приютит Настю. Я не хочу, чтобы она опять попала в гости к Максу. А ведь может попасть – у меня нет возможности сидеть рядом с ней сторожем. Завтра, к примеру, надо идти к Кукушкину…

* * *

Если бы Кукушкин чего хотел, он бы с Настей не так разговаривал. Я знаю этого опера – крутой мужик. У них в отделе машины часто ломаются, и он сразу мне звонит. На этот раз не позвонил по простой причине: телефон ведь я отключил.

Ну точно: на асфальтированном пятачке перед ментурой стоит их сдохший жигуленок. В нем копается Лысиков, водитель. Ярый машиноненавистник. Женоненавистники – те хоть и ненавидят, но все равно женятся. А этот… Садится за баранку с одной целью: покалечить технику. Я Лысикова презираю, но он терпит, поскольку я ему нужен.

– Что тут случилось?

Он бросает на меня недовольный взгляд и тотчас опять отворачивается.

– В справочном бюро узнай, что случилось, где и когда.

– Я думал, помощь требуется. Вчера Кукушкин заходил.

Лысиков уже с большим интересом осматривает меня, глаза его округляются.

– О, елки зеленые! Ты, что ли? Никак, в воде вареной искупался?

Теперь уже недоумеваю я, а Лысиков ржет:

– Вчера сыну как раз читал про Конька-Горбунка. Там один в чан прыгнул и красавцем стал. А ты что, пластическую операцию делал? Говорить по-человечески начал.

Мне не больно нравится наша тема, спешу ее переменить:

– Двигатель запорол?

– Не, ты же знаешь, тут движок новый. Электропроводка ни к черту. Представляешь, по кольцу прем – вдруг дым в салоне. А я в третьем ряду, сразу по тормозам не дашь. Еле-еле на обочину вырулил. Капитан так пере пугался – чуть на ходу не выпрыгнул. Ну вот. Дым рассеялся, а что и где горело, не соображу.

– Если это с электропроводкой, зачем на карбюратор смотришь?

Лысиков пожал плечами:

– Так Кукушкин же сказал, что тебя вызовет…