Чужое лицо

Монк попытался собраться с мыслями, собрать воедино все, что ему об этих людях известно, но лишь почувствовал себя полностью несостоятельным. Все воспоминания были заслонены внезапным ощущением тоски о чем-то недостижимом: его словно преследовала прекрасная, но, увы, неуловимая мелодия.

Он и сам чувствовал, что ведет себя глупо. Видимо, Имогена будила в нем воспоминания о счастливом времени, когда он был любим, — времени, о котором Монк забыл в тот роковой миг, когда тяжелый экипаж перевернулся на скользкой мостовой и страшный удар лишил его прошлого. Но помимо блестящего честолюбивого сыщика, острого на язык и упивающегося своим одиночеством, в нем по-прежнему жил и другой человек, о котором постоянно напоминала Имогена. И если нынешнему Монку суждено прорваться через кошмар последних дней, он непременно восстановит старое знакомство.

— Поскольку вы были дружны с майором Греем, — снова начал он, — то, возможно, он делился с вами своими тревогами. Не упоминал ли он, что кто-то не любит его или преследует по каким-либо причинам? — Монку показалось, что речь его невнятна, и он проклял себя за это. — Говорил ли он при вас о завистниках или соперниках?

— Ни разу. Да и как мог кто-нибудь из знакомых Джосселина убить его? — спросила Имогена. — Он был просто очарователен. Я не помню случая, чтобы он с кем-то поссорился. Самое большее, он мог остроумно высмеять собеседника, и подчас весьма язвительно.

— Моя дорогая Имогена, ну разумеется! — вмешался Чарльз. — Это был грабеж, иначе просто и быть не может!

Имогена вздохнула и, не обращая внимания на реплику мужа, продолжала смотреть на Монка, ожидая его реакции.

— А я полагаю, шантаж, — ответил Монк. — Или, возможно, ревность.

— Шантаж? — Чарльз пришел в ужас, он ушам своим не верил. — Вы имеете в виду, что Грей кого-то шантажировал? Могу я спросить, каким образом?

— Если бы мы знали это, сэр, мы бы легко определили, кого именно он шантажировал, — ответил Монк. — И расследование было бы завершено.

— То есть вы вообще пока ничего не знаете.

Голос Чарльза вновь зазвучал уверенно.

— Напротив, мы знаем очень много. У нас даже есть подозреваемый, но мы бы не хотели его арестовывать, пока не отработаем все остальные версии. — Говорить этого не следовало, но больно уж хотелось Монку осадить Чарльза, сбить его с толку и насладиться его растерянностью.

— Вы явно совершаете ошибку. — Чарльз смотрел на него, прищурив глаза. — По крайней мере, мне так кажется.

Монк сухо улыбнулся:

— Я и сам пытаюсь найти другое объяснение. Поэтому собираю факты везде, где только могу. Уверен, что вы это уже заметили и оценили.

Краем глаза Монк уловил, что Эстер улыбнулась, и это определенно доставило ему удовольствие. Чарльз что-то проворчал себе под нос.

— Мы действительно хотим помочь вам, — нарушила молчание Имогена. — Мой муж пытался уберечь нас от потрясения просто из деликатности. Но мы очень любили Джосселина и готовы сообщить вам все, что нам о нем известно.

— Боюсь, «очень любили», моя дорогая, слишком сильное выражение, — недовольно буркнул Чарльз. — Мы, конечно, симпатизировали Джосселину, но принимали его только ради Джорджа.

— Джорджа? — Монк нахмурился. О Джордже он слышал впервые.

— Мой младший брат. — пояснил Чарльз.

— Он дружил с майором Греем? — оживившись, спросил Монк. — А мог бы я поговорить и с ним тоже?

— Боюсь, что нет. Но вы правы, он достаточно хорошо знал Джосселина. Какое-то время они были близкими друзьями.

— А что случилось потом? Между ними вышла размолвка?

— Нет, Джордж умер.

— О! — Монк смутился. — Примите мои соболезнования.

— Благодарю вас. — Чарльз откашлялся. — Нам нравился Грей, но, разумеется, в известных пределах. Моя жена, как и все мы, очень любила Джорджа и в какой-то мере перенесла это чувство на его друзей.

— Понимаю.

Монк зашел в тупик. Видела ли Имогена в Джосселине лишь друга Джорджа? Или просто была очарована обходительностью и остроумием Грея? Когда она говорит о Джосселине, лицо ее оживляется — точь-в-точь как у Розамонд Шелбурн. Неужели Чарльз настолько слеп, что не видит этого? Или просто не желает обращать внимания?

Отвратительная, опасная мысль внезапно вторглась в сознание Монка: что, если женщина, из-за которой убили Грея, вовсе не леди Шелбурн, а Имогена Лэттерли? Как бы выяснить, где находился Чарльз во время убийства?

Он перевел взгляд на Чарльза. На гладком лице мистера Лэттерли читалось разве что раздражение, но никак не сознание вины. Монк лихорадочно соображал, как повернуть беседу в нужное русло. Мысли его были тягучи, точно клей. И как это Имогену угораздило выйти замуж за Чарльза!

Внезапно Монк вспомнил трость в прихожей Джосселина Грея. Ах, если бы он еще смог вспомнить руку, держащую эту трость, и лицо владельца! Тем не менее он почему-то был уверен, что хорошо знает этого человека и что это не Лоуэл Грей. Какой смысл был лорду Шелбурну притворяться, будто он впервые видит Монка? Ведь никто в Шелбурн-Холле понятия не имел, что их гость лишился памяти. Возможно, именно Чарльз Лэттерли — владелец трости?