Чужое счастье

Но оптимизм Анны исчез, как только она вылезла из машины. Даже с этого расстояния она услышала крики своей матери, похожие на визг горящей кошки. У Анны сжалось сердце. Пока она устало тащилась по дорожке, дом стал виден более отчетливо; давно высохшие настурции коричневыми стеблями тянулись к решетке на крыльце, которая обрамляла осевшие ступеньки; на досках наружной обшивки, которую Гектор многократно предлагал перекрасить — как будто он мало для них сделал, — виднелись пузыри, и из-за этого она выглядела как запущенная проказа. Были дни, вроде этого, когда Анна представляла себе, что она, как и этот дом, покрывается плесенью. Станет ли она когда-нибудь свободной или, упаси Бог, закончит, как Бетти?

Анна вошла в дом, где увидела Эдну, сцепившуюся в смертельной схватке с Бетти. Эта сцена могла показаться комичной — старая женщина, весом не больше чем девяносто восемь фунтов^[5], насквозь промокшая, лезет драться, а ее сиделка, на двадцать лет моложе, широкая в плечах со времен работы с лошадьми, отбивается, пытаясь ослабить ее хватку.

— Сволочь! Зараза! — вопила Бетти, ударяя Эдну кулаком. — Я вызову копов! На этот раз я действительно это сделаю!

Анна уронила свой кошелек и бросилась на помощь Эдне.

— Все в порядке, мама. Никто не собирается причинять тебе боль.

Она схватила слабеющую руку, и через некоторое время Бетти успокоилась, позволив Эдне вырваться.

— Папа ушел. Помнишь? — Бледные голубые глаза Бетти прекратили свое тревожное блуждание и сосредоточились на Анне. Напряжение медленно отпускало ее тело.

— Анна, милая! Это ты? — Бетти всегда требовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к тому, что Анна взрослая; в сознании Бетти ее дети всегда были маленькими. — Я думала, ты в школе.

— Нет, мама. Я работаю. Помнишь?

— Да, да, конечно. — Бетти охрипла от визжания. Ее волосы развевались, как дым от затушенного костра, сквозь них просвечивала розовая кожа головы.

Анна устало вздохнула.

— Ты уже ела?

Эдна покачала головой так же устало, как если бы сказала: «А чего ты ждала?» Оберегать Бетти от повреждений было само по себе работой, занимающей все время.

Глаза Бетти снова становились дикими.

— Который час? Где мое пальто? Автобус будет здесь с минуты на минуту.

Анна схватила мать за плечи и посмотрела ей в глаза. Она чувствовала выпуклые бугорки костей под кожей, которая обрамляла их, как салфетка. Ее мама всегда была в теле, но сейчас от нее ничего не осталось.

— Успокойся, мама. Сегодня в школу не надо. Сегодня… сегодня праздник.

— О! — Бетти опустила плечи.

— Почему бы тебе не посмотреть телевизор, пока я приготовлю что-нибудь на ужин? — Анна провела свою мать к старому креслу-качалке и потянулась за пультом, пытаясь вспомнить, что шло в это время суток. «Суд народа»? «Салли Дес Рафаэль»? Повторный показ «Я люблю Люси»? По какой-то неясной причине мама любила «Джерри Спрингер», хотя в здравом уме она питала отвращение к подобным программам. Возможно, потому, что тогда у нее было достаточно воплей в ее собственной жизни.

— Мне нужна сигарета, — вздохнув, сказала Эдна, когда они остались в кухне одни. Курение в доме не разрешалось, но Анна ничего не сказала, когда Эдна достала пачку сигарет из кармана своей просторной вельветовой куртки.

— Она была такой целый день? — Анна говорила тихо, хотя ее мама, поглощенная повторным показом передачи «Супер», не могла ее услышать. Из комнаты доносился глухой взрыв заранее записанного смеха — по мнению Анны, это был самый одинокий звук в мире — и слабое хихиканье Бетти в ответ.

— С тех самых пор, как из газовой компании пришли снять показания со счетчика. — Эдна подкурила сигарету и сделала глубокую затяжку. Она была грубо сложена, ее седеющие волосы заплетены в косу, такую же толстую, как хвост лошади, а жесткая кожа так морщилась, что напоминала старую колоду карт.

— Пит?

— Она продолжает называть его Джо. — Они обменялись понимающими взглядами.

— Прости, Эдна. — Анне казалось, что она всю жизнь извиняется за вещи, которые были ей неподвластны. — Я знаю, как это трудно. Ты заслуживаешь в два раза больше, чем я тебе плачу.

— В таком случае я не откажусь от повышения зарплаты. — Эдна искоса взглянула на дым, ленивым кольцом поднимавшийся над ее головой, ее карие глаза были выразительными и контрастировали с грубой формой ее челюсти. Эдна знала, кто был настоящим боссом. Когда она жаловалась Анне, это походило на беседу двух сотрудников.

— Я поговорю об этом с Моникой, — пообещала Анна.

Эдна фыркнула:

— Лучше попроси ее купить новые шины для моей машины.

Они обе знали, что Моника скорее выставит Бетти на улицу, чем потратит еще пять центов на ее содержание.

Анна вздохнула.

— Я уверена, что если я ей объясню…

— Послушай, это не мое дело, — перебила ее Эдна, — но ты должна подумать о том, о чем мы говорили. Или следующими, кого ты увидишь, будут люди в белых халатах, которые заберут тебя.

Анна криво улыбнулась.

— Это произойдет раньше, чем я получу отпуск.