Чужое тело

Подразумеваю, что и в окончательном решении о моем освобождении от домашнего ареста не обошлось без мастера Клоту, который напел королеве в уши что-то про «целебный воздух» и «важность движения после долгого сна».

Выпустили.

Шел я по коридору, и каждый дворянин, слуга или стражник исподтишка провожали меня взглядами. Не самыми лучшими иногда. Девушки же… Вообще, их у меня на пути попадалось до обидного мало. Прятались, наверное.

И никак теперь не объяснишь никому, что она сама ко мне в постель прыгнула, никто ее не звал. И что я не виноват…

«Виноват», – сказала совесть.

Вот и матушка моя, будь она неладна, меня ждет.

– Ну? – подбоченясь, спросила королева. – Что сказать надо?

«Что в дерьме тебя утоплю, а рядом будет твоя компания тонуть!» – подумал я.

– Матушка, простите меня! Я вел себя недостойно настоящего принца! Я больше так не буду!

Надменное лицо чуть смягчилось.

– Ну вот! Иди ко мне, малыш!

Расплакаться у меня не получилось, так подошел. Меня облапили, свое лицо я спрятал в роскошных платьях. А вот теперь расплакаться… Ну никак не получается, хоть ты плачь! Ничего, главное, чтобы не видели мои глаза. И мое лицо.

Погладили по голове, дали очередной леденец, а потом отпустили погулять, но строго наказали не отлучаться далеко. Даже денег ссудили, такой черный кошель на веревочке, который надо было подвязывать к поясу. Ссудил как раз вот тот высохший сморчок, граф Урий. Стоял в стороне, глядел на мой спектакль, а потом передал королеве кошель. Та приняла его в руки, с сомнением взвесила в ладони, но все же протянула мне.

На карманные расходы.

Мастер Клоту, пажи, охрана и моя бричка выкатились шумной толпой из ворот замка. Ну, снова на прогулку.

Как-то невесел я был в то время. Ну совершенно невесел.

А уж когда узнал, что в сопровождение мне навязали «мальчиков из хорошей семьи», сыновей графини Нака, двух перешептывающихся и не к месту хихикающих великовозрастных балбесов. Здоровые, меня побольше, рыжие и наглые. Одного зовут Нрав, а второго Оплот.

Ох, с кем же их мамашка прижила, сама-то она не рыжая ничуть?

Они мне сразу не понравились. Пока до кареты дошли, братишки исподтишка отвешивали сильные пинки слугам, да так, что те мало на пол не летели, украдкой щипали служанок. Охрану трогать пока что не решались, боялись, наверное.

В бричке братцы переключились на мастера Клоту.

– Толстяк, а почему у тебя такой смешной камзол? Ты доктор? Настоящий? А правда, что чтобы стать доктором, надо трахнуть тридцать коз? Правда? А ты сколько? Гы-гы…

Мастер Клоту молчал, заискивающе улыбаясь.

– Не знаю, смогу ли я дальше вас слушать, ублюдки, – вежливо улыбаясь, сказал я.

– Не, ну а ты чё? – насупился тот, который старше и здоровее. Это Нрав, кажется? Или Оплот? Ой, да какая разница-то! – Смешной же обосранец?

О, вот как раз такое слово граф Ипоку говорил! Я его уже знаю.

– Пасть закрой, обосранец! – Я быстро пнул того ногой по голени. Бьется так – две трети от низа отмериваешь и пинаешь в стык до верхней трети. Сидя выполнять так вообще удобнее некуда. – Своих слуг заведешь, их и будешь…

Охрана и слуги молчали, делали вид, что это их не касается. Им ни к чему встревать в разборки благородных дворян, от таких разборок только холка страдает, а в кошельке не прибавляется.

Эх, где же моя верная тонфа? Вот сейчас бы заехал… Круче, чем тому в метро, да нельзя, не знаю, как на драку охрана моя отреагирует.

– А моя мама твоей расскажет и твоя мама тебе… Уй! Чего дерешься?

Я пнул второго, который так не вовремя подал голос.

– Мама-то задаст, да вот я с обоими вами сильно поделюсь… Потом.

Оба нахмурились, отвернулись.

В таком возрасте маме жаловаться – ну, не знаю… Наверное, это обычай такой, аристократический. Ябеда-корябеда, да только уж сильно великовозрастная…

– Пошли в таверну, – сказал вдруг заискивающе Нрав.

– Пошли! – поддержал его Оплот. – Там пива выпить можно! Я знаю, как сделать, чтобы не заметил никто!

Везти этих на берег моря мне очень не хотелось. Ну их нафиг. Нагадят еще под кустом или начнут снова слуг мучить. А мне что, сиди и смотри, как они над людьми издеваются? Нет, увольте.

Но пока что не соглашался, решил помолчать.

– Какие ты знаешь? – спросил старший младшего.

– «Похотливый овцебык». Там еще телки танцуют. Не, пошли, посмотрим… Слышь, а здоровски надысь телку на кол посадили. Видал? Она долго…

Как-то я сумел овладеть лицом, приморозился, а по душе как ножом резанули.

А ведь язык-то, на котором они говорят, не русский. Точно не русский. Не могу сказать, какой именно. Никак не получается его сравнить с моим родным языком, все время выскальзывает из сознания. Очень похожее что-то, падежей нет, окончаний нет, глаголы другие…

Стрельнуло болью в голову.

Раз, другой… Как будто исполинский колокол раскачивал у меня в голове свой маятник. Туда-обратно, туда-обратно, и вот-вот ка-ак даст по своду черепа…

Я скривился.

Мастер Клоту озабоченно посмотрел на меня.

– Как ваш врачеватель, ваше высочество, я не рекомендовал бы…

Я сморщился, но выставил вперед руку.

– Ваше мнение учтено, мастер Клоту. Будете при мне.

Боль быстро сошла на нет.