Чужой муж

Все так и ахнули.

Комендантша приподнялась было, готовая возмущенно воскликнуть: «Так разве они еще не сочетались?!» – но декан, который был человеком снисходительным и сообразительным, властно усадил ее обратно.

– Готовы! – решительно заявил Родион.

– Приступим! – так же решительно заявила государственная дама.

Лиля встала рядом с Родионом, потом, спохватившись, снова нацепила на голову фату, которую сняла было, чтобы не мешала за столом.

– Итак! Камышев Родион Петрович, готовы ли вы взять в жены Говорову Лилию Михайловну?

– Да! Готов! – крикнул Родион.

Регистраторша кивнула и снова спросила:

– Говорова Лилия Михайловна! Готовы ли вы взять в законные мужья Камышева Родиона Петровича?

И в это мгновение Лиля вдруг увидела в дверях отца! Чуть позади стояла какая-то женщина с огромным букетом, который заслонял ее лицо.

Но разглядывать, кто это, не было времени. Да и зачем?! Главное, что папа приехал, что он исправляет свою жестокость – и что надо отвечать на главный в жизни вопрос.

– Да! Готова! – радостно заявила Лиля.

– Пожалуйста, распишитесь.

У обоих дрожали руки, тем более что расписываться пришлось на весу: положить свою красную папку регистраторше на заставленном снедью столе было просто некуда!

Однако это не имело ни для кого никакого значения.

– Именем Союза Советских Социалистических Республик объявляю вас мужем и женой! – провозгласила регистраторша, вручая Родиону свидетельство о браке.

Кругом радостно заорали, а Лиля, вдевая в ухо сережку, побежала к отцу. К ее изумлению, рядом с ним стояла Тася!

«Зачем он ее привел?!» – мелькнула было возмущенная мысль, но Лиля отогнала ее, чтобы не портить себе настроение. Ведь папа все же приехал!

– Папочка! – бросилась Лиля ему на шею. – Спасибо, что ты все-таки разрешил! Спасибо!

– Ты, дочуня, не мне спасибо говори, – ласково улыбнулся отец, – а вот Тасе скажи.

У Лили пропала улыбка.

– А при чем тут Тася? – холодно спросила она.

– Это она все! – чуть смущенно объяснил отец. – Примчалась в горком, там все вверх дном перевернула… В общем, убедила меня!

– Михаил, я прошу тебя, не надо, – тихо сказала Тася.

– Это правда?! – изумилась Лиля. – Спасибо тебе большое!

И она порывисто поцеловала Тасю в щеку.

Та обняла ее, прижала к себе:

– Господи, как же я давно ждала этого!

Лиля отстранилась и с изумлением увидела слезы в ее глазах.

– Подождите… – пробормотала она настороженно. – Я ничего не понимаю!

Теперь изумилась Тася:

– Как? Ты что, не прочла мое письмо?

– Я ничего не читала, – удивленно покачала головой Лиля.

– Но как же… – растерянно пробормотала Тася. – Миша, Миша! Она не прочла письмо!

– А какое письмо, Тася? – удивился и он.

– Но я же написала письмо! В день твоего шестнадцатилетия! – сбиваясь, пыталась объяснить Тася. – Прямо перед своим уходом. Я там все объяснила… как ты у меня родилась, как я потеряла тебя после бомбежки… Я же уверена была, что ты все прочла, просто не смогла понять меня!

Лиля ошарашенно смотрела на нее.

Да нет, не может быть! Неужели Тася в самом деле сказала это: «Ты у меня родилась»?

– Значит, ты моя…

Она не могла произнести это слово, хотя отец уже шевелил губами, как бы подсказывая его, и Тася смотрела с таким волнением!

Нет, Лиля не могла ее назвать матерью. И никогда не сможет! У нее есть мать, и никакая другая ей не нужна – тем более такая, которая лгала ей всю жизнь, так умело притворялась…

Зачем? Почему?! Ведь сколько Лиля себя помнит, Тася всегда была рядом! И если сейчас она говорит правду, как она могла позволить, чтобы Лиля называла матерью другую женщину?!

– Какие же вы… – с трудом выговорила она. – Какие же вы обманщики и лицемеры. Да – обманщики и лицемеры, вот вы кто!

Кончится ли когда-нибудь этот день?!

Лиля кинулась вон из комнаты, словно надеясь убежать от невыносимой, оскорбительной лжи, которая на нее вдруг обрушилась.

Родион, что уже давно с беспокойством поглядывал на этих троих, бросился следом.

– Миша, она не простит… – пробормотала Тася, безнадежно глядя вслед дочери. – Ничего не изменилось! Она не простит.

Говоров молчал, находясь в полной растерянности.

Тася посмотрела на него, печально улыбнулась и произнесла:

– Хотя что прощать-то? Прощать нечего! Я ведь ничего плохого не делала. Я любила ее, заботилась о ней. Ну, сказали мы ей, что…

Она осеклась и безнадежно, сникнув, прошептала:

– Господи, какое же это несчастье – иметь дочь, которой ты не нужна!

– Ну, главное, что сказали, – погладил ее по плечу Говоров. – Главное, что сказали!

Тем временем Лиля, ничего не видя перед собой от слез, сбежала по лестнице и остановилась только потому, что закончился пролет и она уткнулась в подоконник.

– Лиля! – налетел на нее сзади встревоженный Родион.

Обнял и горячо, сочувственно зашептал:

– Лиль, постой! Успокойся! Ну я понимаю, что для тебя это как гром среди ясного неба! Но ты посмотри на ситуацию с другой стороны. Теперь у тебя две мамы, два папы. И какие папы! Шульгин, к примеру… Судя по тому, как одета твоя мама…

– Мама? – с горечью повторила Лиля. – Мама… Как же странно называть постороннего человека самым родным словом! Родя, что мне делать?