Civilization

Некоторые граждане Стабии считают, что все это неважно. Что стены города охраняют пустынные духи и горные великаны. Что можно одеваться как женщина и плясать, упившись хозой, что можно совершать безумства, надышавшись дыма конопли, по примеру степных племен. Что доблесть неважна, и любой может украсить себя багряницей до бровей. Лишь бы были деньги на удовольствия, а все остальное — неважно.

Я открою вам правду. Ни степные духи, ни горные великаны не придут нам на помощь, когда враг подступит к городу, чьи жители забыли как держать меч и натягивать лук. Такой город обречен, он уже обречен, хотя еще и не знает об этом — не хочет знать! Он обречен.

Может быть, вы скажете — велика ли беда, если парень оделся не по праву? Много ли вреда от того, что у него золотой перстень и фибула? Ну выпьет он в неурочный час — не рухнут же от этого стены!

Я так отвечу на это. Невелик корень омежника, но лишь капля сока из него убивает самого сильного воина. С ужасной улыбкой умирает он. Такие же улыбки я вижу на лицах гуляк, день за днем убивающих наш город.

Никому не хочется дежурить на стенах. Никому не нравится упражняться с луком, стирая пальцы тетивой. Всем хочется гулять и веселиться, как эти молодцы.

Развращенная молодежь убивает наш город подобно яду. Они отравляют остальных. Они показывают, что законы можно не соблюдать. Что можно не стоять в строю, а гулять где попало и делать что хочешь. Завтра их — и нас всех — поведут на рынок с колодками на шее, потому мы разучились исполнять свой долг, потому что кто-то подал пример — заразительный пример, отравляющий пример — и он понравился нам.

Мы должны чтить закон — древний как пески закон наших предков — иначе сгинем в песках. Я все сказал'.

Человек тяжело опустился на место. Я молчал, пытаясь осмыслить произнесенное авуром.

Все эти «великие города» — по сути, очень маленькие сообщества людей. Где все друг друга знают. Им постоянно приходится идти в бой плечом к плечу — спокойных дней у них немного. Только вера друг в друга позволяет им выстоять в строю, не бросаясь врассыпную. Доверие друг к другу, единые моральные ценности, можно сказать– братство — это залог выживания ВСЕЙ общины. И одна — две паршивые овцы способны все разрушить, разложить этот моральный сплав, ведь если можно одному — то можно всем. Они по-другому, с совершенной нетерпимостью, относятся к таким вроде бы несущественным вещам, на которые современный мне человек не обратил бы внимания.

Но надо уже что-то решать. Я отдаю дань его позиции, она во многом разумна. Но ведь мне надо как-то двигать прогресс вперед, а для этого нужна свобода, а не вот эти вот бредни. Запретами ничего не решить. Общество должно переболеть этим, и само, без всяких дурацких запретов, отвергнуть демонстративную роскошь как нечто смехотворное.

Ну и, наконец, это плохо для бизнеса. Я тут пытаюсь наладить торговые связи для продажи предметов роскоши с сумасшедшей прибыльностью, чтобы оплачивать и философов, и солдат, и еще кучу всяких причуд, а этот бритый хрен заявляет, что роскошь не нужна. Да он мне всю малину поломает!

— Пусть горожане сами решают, что дозволено, а что нет. Вы избираете авуров каждый год. Изберете нового, он примет новые законы. Я не буду решать, какие сандалии вам носить, и не обращайтесь больше с такими исками!

Бритоголовый авур выслушал меня спокойно, полузакрыв глаза. Он уже знал, что проиграет этот суд.

Знал бы я, к каким последствиям приведет мое решение…

* Фиено — фасоль, керкеро — горох.

Глава 35

Ход 44

Прошло 622 года.

И вот я снова выхожу из стасиса по тревоге. И снова война. Когда это закончится?

В прошлый раз Совет проголосовал за военную экспедицию на восток. Вскоре после этого отряд ветеранов примерно в 1200 голов был отправлен вниз по течению Реоны на города Гезар и Аквилею, добиваться справедливости. В качестве вознаграждения за этот поход ветераны могли взять свое вдвое против ранее им обещанного.

После короткого и яростного штурма Гезер был взят и здорово разграблен. Горожане Аквилены, увидев это, хорошо подготовились к осаде и больше года отражали все атаки ветеранов. Кончилось это совсем плохо для них — после взятия города он был полностью разрушен. А жители — между прочим, граждане Союза — были проданы в рабство!

Вот этого уже не стерпели очень многие в Миттании.

Сожжение Аквилена вызвало очень неблагоприятные толки в Корхинхине — именно из него пришли переселенцы, основавшие когда-то этот город. Начались волнения, вплоть до требования выхода из Союза. Морионы Корхинхина покинули общий лагерь Союзной армии, где проходили тренировку, и двинулись против ветеранов, желая уничтожить их и освободить своих единоплеменников, которых тащили на невольничий рынок Митты.

Больше двадцати городов отказались посылать суффектов в Совет Союза в Митте. Они собрали своих представителей в Корхинхине и объявили о создании нового Союза — Исаварской лиги.

Разумеется, началась война.