Coлнцe для вcex!

— Правительство, — сказала бесполая, — лишь инструмент в руках тех, кто владеет крупной собственностью — корпорациями, холдингами, компаниями… — перечислила она, перебирая в воздухе пальцами. — Правительство — выделенные из класса этих собственников менеджеры. Причём, менеджеры эти подбираются из числа не самых богатых — из нижней прослойки буржуазии — тех, кто там — (её указательный палец с аккуратно обточенным и выкрашенным в алый цвет ноготком устремился вверх, — жест, понятный всем на Поверхности, подразумевающий: Небо) — не имеют значительной собственности и, следовательно, не обладают значительной властью. Эти люди — пешки, лакеи знатных небесных Семей и их верхушки — Декархиона. Их обязанность и прямая задача заключается лишь в том, чтобы сохранить существующий веками порядок вещей, сохранить собственность богатых и не допустить организации бедных в единую силу. Для этого им нужны средства пропаганды, полиция, жандармерия, мафия… Все эти институты государства работают на то, чтобы вносить неразбериху и путаницу, оглуплять, низводить до скотского состояния, запугивать и полировать всё это мерзким матриотизмом… Страх — вот их главное оружие! Люди боятся потерять работу и потому готовы терпеть сверхэксплуатацию, потому боятся собираться в профсоюзы… в настоящие профсоюзы, а не в существующие официально и полностью подконтрольные властям кружки штрейкбрехеров… чтобы сообща бороться за справедливость; боятся нищеты, боятся оказаться выброшенными на улицу; боятся доносов и оттого многие сами спешат доносить первыми, стремясь показать себя лояльными власти; боятся оказаться в жандармских застенках, боятся полиции и преступников на улицах; боятся войны…

Дивин замолчала. Она опустила руки на колени и разгладила пальцами складки цветастой юбки, потом посмотрела на Вэйнз, на Дафф, которая всё это время внимательно её слушала, и закончила:

— Главная цель любого

правительства, любого государства, будь то Каат, Кфар, Великий Север или Конфедерация — расколоть, раздробить на как можно большее количество осколков то абсолютное большинство, которое представляет из себя класс рабочих, превратить этот класс в толпу. Так что, да, мафиозные кланы здесь тоже выполняют назначенную им роль. Они вовлекают и деклассируют одних, запугивают других, оправдывают существование полиции.

Дивин замолчала.

— А что же жандармы? — спросила тогда Дафф, обращаясь к бесполой.

— А они нужны для того, чтобы подавлять тех, кто, вопреки всеобщему страху, сумели организоваться, осознали свою общность и силу…

— …и ещё, — прозвучал тихий, мелодичный щебет Сарранг, прервав грудной баритон её триумвира, — чтобы подавлять нас, прилагающих постоянные усилия к тому, чтобы вы… я имею в виду таких как ты, Дафф — простых тружениц, — объяснила женщина (Дафф понимающе кивнула) — …чтобы вы перестали бояться, чтобы открыли, наконец, глаза и поняли, что происходит… чтобы осознали себя как единое… как общность.

Сарранг убрала ногу с ноги и, потянувшись к возвышению, затушила сигарету в стоявшей на возвышении бронзовой чаше.

В салоне машины, рассчитанном на восьмерых пассажиров, было просторно: одно место в передней части салона, рядом с триумвирами, и два — в задней, рядом с Вэйнз и Дафф, оставались незанятыми. Для управления такой моделью в черте города и в картографированной местности за его пределами не требовалось непосредственного участия водителя, и водительское место в отделённой от салона прозрачной перегородкой кабине пустовало, а за маршрутом следования присматривала Азаль через небольшой планшет-терминал. Азаль не принимала участия в разговоре, всецело погрузившись в экран терминала, где, параллельно с управлением машиной, вела оживлённую переписку. Автомобиль ехал со скоростью около пятидесяти километров в час, сложная система подвески компенсировала все попадавшиеся на дороге изъяны, в салоне было спокойно (если зажмурить глаза, можно с легкостью представить, что находишься не в наземном колёсном транспорте, а где-нибудь на корабле посреди океана или во флаере).

Смяв окурок в чаше, Сарранг откинулась на спинку кресла, вытянув ноги и скрестив лодыжки. Она посмотрела на Вэйнз.

— Я говорила с хирургом… — перешла Сарранг к теме, о которой Вэйнз старалась не думать всё то время, что находилась в обществе её и её триумвиров.

Вэйнз не хотела выдавать своих чувств, стыдилась их. Она боялась показаться жалкой в глазах людей, выручивших её и её возлюбленную и, в буквальном смысле, отмывших обеих от дерьма; боялась дать им повод думать о ней как о человеке, сломленном ужасным увечьем и опустившемся на самое дно, но не забывшем прежнее беззаботное времяпровождение удачливой воровки и красавицы, и оттого глубоко несчастном.

— Хирург — наша сестра и она охотно поможет сестре… — Сарранг сделала паузу, давая Вэйнз обдумать услышанное, после чего задала вопрос: — Так ты с нами, Вэйнз?

— Да, — услышала Вэйнз собственный голос.

Женщина улыбнулась и перевела взгляд на Дафф.

— А что скажешь ты?