Д'Арманьяки

Лагерь арманьяков насчитывал несколько десятков деревянных хижин, сбитых на скорую руку. Отдельно соорудили навес для лошадей. Когда Филипп появился в лагере, повсюду шли оживленные разговоры, возле хижин горели костры, на которых жарилась дичь. Филипп ехал по лагерю и видел сотни глаз, которые смотрели на него с радостным удивлением и… надеждой. Как давно он не видел такие глаза, которые выражали его собственные чувства. Филиппа переполняла радость и гордость за людей, которые собрались здесь, в этом лесу, по первому его призыву. Филипп заметил возле одного из хижин Антуана де Вандом. Он улыбался и смотрел на Филиппа. Рядом с ним стояли двое молодых людей. Филипп не мог их не узнать. Он остановил коня и спешился в нескольких шагах от них.

Все трое одновременно преклонили колено и, прижав руку к груди, громко произнесли:

– Монсеньор!

– Одо, Антуан, Жорж!

Филипп молча обнялся с каждым из друзей детства. Некоторое время они молча оглядывали друг друга. На их лицах отражались все чувства, которые они испытывали в этот миг. Филипп был словно во сне. Он видел лица людей, совершенно разные, которые подходили и приветствовали его. Лишь ближе к вечеру радость от первой встречи немного ослабла, и Филипп смог усесться за костром рядом со своими друзьями, как некогда в детстве. Он даже не замечал, что вокруг них собралась огромная толпа людей, которые только и ждали, когда он заговорит.

– Наслышаны о твоих подвигах, – первым нарушил молчание Жорж де Крусто, – Антуан только и делал, что рассказывал о том, как ты расправился с гвардейцами герцога Бургундского. В Париже идёт слух, что гвардейцы перестали ходить в одиночку по улицам из-за страха перед неким Санито де Мираном. Теперь они ходят не меньше, чем вдесятером.

Вокруг загремел смех. Филипп задумчиво слушал своего друга, наслаждаясь обстановкой лагеря и людьми, среди которых он впервые почувствовал, что к нему возвращается нечто такое, что он потерял давным-давно.

– Достаточно обо мне, – заговорил Филипп, вокруг сразу воцарилась тишина, все вокруг ловили каждое его слово, – расскажите лучше как жили всё это время.

Все его друзья помрачнели, услышав эти слова. За всех ответил Антуан.

– Как жили? Как можно жить, когда одиннадцать лет подряд только и делают, что убивают твоих родных, друзей и всех тех, кто дорог тебе. В Осере бургундский гарнизон. Они измываются над горожанами. Называют их «отребьем», «отбросами Арманьяков». Любой бургундец может безнаказанно убить любого в ваших провинциях. Он может отобрать дочь у отца, сына у матери, в общем сделать всё, что захочет. До сей поры герцог Бургундский платит пять золотых каждому, кто принесёт голову Арманьяка, принадлежащего к знатной фамилии. Что говорить, монсеньор, дела обстоят хуже некуда. Терпение людей истощилось, но сил бороться с герцогом Бургундским нет. К тому же его поддерживает король Англии. Что можно сделать против таких сил?

– Многое, – ответил Филипп, – враг силён. Но не одной силой достигается победа!

– Тебя давно не было, – заговорил Одо де Вуален, – и ты не имеешь понятия, что происходит вокруг. Что говорить, когда даже Монтегю перебежал на сторону бургундцев.

– Монтегю? – лицо Филиппа потемнело от гнева, – сын храброго отца – стал предателем?

– Да!

– Пусть, – негромко произнёс Филипп, – но разве здесь не собрались арманьяки? И разве они не готовы сражаться с врагом, уничтожающим нас?

– Против герцога Бургундского мы бессильны! – Антуан де Вандом выразил общую мысль.

– Слушайте меня, – Филипп выпрямился, оглядывая всех во весь рост, – разве вы забыли, кто такие арманьяки? Разве вы забыли, что бургундцы, вот уж одиннадцать лет убивают нас? Разве мы недостаточно храбры, чтобы бросить вызов нашим врагам? Отвечайте, – громко крикнул Филипп. Весь лагерь притих.

– Начиная с этой минуты я объявляю войну, и все те, кого страшит герцог Бургундский или кто иной, пусть немедленно покинут лагерь. Оставшиеся выступают сегодня ночью. Я всё сказал.

Филипп отправился к пруду, который находился сразу за лагерем. Коринет сопровождал его, следуя за ним как тень. Филипп провёл возле пруда около четверти часа, затем снова вернулся в лагерь. Все были на ногах и ждали его. Антуан де Вандом вышел вперёд и громко доложил:

– Монсеньор, ни один человек не покинул лагеря. Все готовы выполнить любой приказ, который вы отдадите!

– Ночью атакуем Осер, – коротко приказал Филипп.

– Атакуем Осер? – Антуан растерянно посмотрел на Филиппа, – вероятно, вы не знаете, в городе находится не меньше двух сотен бургундцев. Они с лёгкостью продержатся несколько месяцев за стенами города. А за это время герцог Бургундский пришлёт подмогу. Там армия нужна, а нас всего пятьсот человек.

– Вы всё сказали? – холодно осведомился Филипп.

– Да, монсеньор!

– Через час всем быть верхом, вооружёнными и с факелами! – приказал Филипп.

Несмотря на то, что мало кто понимал распоряжений Филиппа, тем не менее в назначенный срок они были выполнены. Ровно через час всадники выстроились посередине лагеря с зажжёнными факелами. Филипп на чёрном жеребце появился перед ними.