Д'Артаньян — гвардеец кардинала. Тень над короной Франции

— Безусловно, — сказал д'Артаньян, и двое других согласно склонили головы.

— Будьте предельно осторожны, господа. Дело может оказаться смертельно опасным. О вашей поездке никто не знает… но окончательно быть уверенным в сохранении полной тайны невозможно. Без сомнения, королева уже встревожена. Она попытается послать к Бекингэму гонцов — это первое, что придет в голову любому в ее положении. Перехватить этих гонцов всех до одного — моя забота. А ваша задача — привезти подвески. И, повторяю, друзья мои, — осторожность, осторожность и еще раз осторожность! В некоторых отношениях ваша миссия даже более опасна, чем военный поход. По крайней мере, на войне имеются четко обозначенные боевые порядки, и вы открыто отвечаете ударом на удар… Здесь же для вас главное — не победить противника, не ответить на его удар, а доставить подвески в целости и сохранности, не опоздав к назначенному дню, иначе все усилия пойдут прахом. Бекингэм — некоронованный владыка Англии, если он обо всем узнает и решит вам помешать, он сможет распоряжаться на этом туманном острове, словно сам король… Да и во Франции, на обратном пути, вы можете столкнуться с неожиданностями. Я ничего еще не знаю точно, но предпочитаю заранее предполагать самый худший оборот дела. Если так и произойдет, человек заранее готов к худшему и не потеряет времени даром, а если страхи окажутся преувеличенными — что ж, тем лучше… Вам все понятно, господа? В таком случае отправляйтесь по домам и собирайтесь в дорогу втайне от всех. Не ввязываться в поединки, даже если вас сбежится оскорблять весь Париж! Ясно вам? Вы с этой минуты не принадлежите себе. Если вопросов все же будет не избежать, придумайте что-нибудь убедительное — едете к родственникам в провинцию, отправляетесь покупать лошадей, приглашены в гости живущими вдалеке от Парижа друзьями… Хлопоты о наследстве, роман с замужней дамой… Все, что вам на ум взбредет. Лишь бы никому и в голову не пришло, что вы уезжаете по моему поручению, что вы уезжаете в Англию… — И лицо кардинала вновь стало суровым, а его взгляд по-настоящему ледяным. — Только победа, господа! Только победа…

Глава третья

О том, на какие неожиданности можно порой наткнуться, взявшись утешать даму

— Сударь, — осторожно сказал Планше, принимая от хозяина красный плащ. — Что-то у вас лицо печальное… Вы, часом, не попали ли в немилость к кардиналу?

— С чего ты взял? — устало спросил гасконец.

— У нас же, у слуг, тоже есть глаза и уши… Мы-то слышали, как в том доме палили из пистолета… Ясно было, что не получилось у вас что-то, и его высокопреосвященство мог разгневаться…

— Ну, не все так мрачно… — сказал д'Артаньян и решительно распорядился: — Планше, собирайся в дорогу. Вычисти мою шпагу, проверь пистолеты и свой мушкет… В общем, все, как в прошлый раз. Мы уезжаем с рассветом.

— Опять в Нидерланды, сударь?

— На сей раз в Англию, — сказал д'Артаньян, понизив на всякий случай голос чуть ли не до шепота. — Но не проболтайся смотри…

Он невольно окинул комнату быстрым взглядом. Стены здесь были солидные, сложенные из камня, не то что перегородки в доме на улице Вожирар, которые без труда можно проткнуть кинжалом, после чего смотреть и слушать, сколько душеньке угодно. И под дверями никто вроде бы не подслушивает — его комнату отделяла от коридора небольшая прихожая, куда никто не мог прокрасться незамеченным. Но все же он повторил тихонько:

— Не болтай, смотри у меня! За дело, Планше, за дело… И не забудь сходить в конюшню, посмотреть лошадей — подковы проверь, спины и все прочее… Живо!

Планше вышел, не выказав ни малейших признаков удивления, — за время службы у гасконца, пусть и не особенно долгое, он уже успел привыкнуть к самым неожиданным поворотам судьбы и непредсказуемым сюрпризам…

И почти сразу же в дверь осторожно, почтительно постучали. Вошла служанка и, теребя фартук по свойственной простолюдинкам привычке, сообщила:

— Хозяйка просит вашу милость пожаловать для важного разговора прямо сейчас, если можете…

— Хозяйка? — поднял брови д'Артаньян. — А что ей нужно?

— Не знаю, ваша милость, мы люди маленькие… Просила пожаловать, говорит, вы ее обяжете до чрезвычайности… — Она оглянулась и доверительно прошептала, подобно многим своим товаркам, питая явную слабость к блестящим гвардейцам независимо от того, к какой роте они принадлежали: — Хозяйка, я вам скажу по секрету, сама не своя, чего-то стряслось у нее, плачет и плачет… Хозяин три дня как уехал неизвестно куда, и она насквозь расстроенная…