Д(т)ень оборотня

 Нет, он не умер, краем сознания отмечая, что ещё чуть-чуть, и потеряет остатки человечности. Мир заплясал в глазах новыми красками, и вот, Стас с ужасом отмечал, что не может подняться с четверенек, и вместо рук и ног у него теперь покрытые шерстью огромные серые лапы. Он хотел закричать, но из горла вырвался протяжный вой, и тогда он заметался по дому, врезаясь и круша всё подряд.

Двое людей – Катька и Мишка смотрели на него внимательно, с неким довольством и превосходством, и Стас понял, на ком сейчас хочет выместить свою злобу.

В волчьей шкуре – а сейчас он был именно волком, это казалось таким естественным, наброситься на добычу, разорвать ей горло, а затем, совершив трапезу, вознести победную песнь ярости и тёплой крови, а потому, более не раздумывая ни секунды, он бросился в бой.

Но люди, находящиеся с ним в одном помещении, были не так просты и могли защищаться. А ещё от них пахло «своими», особенно от самца – он тоже был волком, что сию минуту доказал это, перекинувшись в зверя, и теперь они сцепились в смертельной схватке, рыча и скаля белые острые зубы. Вскоре до Стаса дошло, что его противник защищает самку, хоть волчицей она и не была, но и человеком от неё не пахло. К тому же, она всё так же стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за схваткой двух волков. Один из которых явно защищал её… Вот оно, слабое место противника!

Резко сменив траекторию, Стас неожиданно бросился к девушке, но та, зашипев и оскалившись совершенно по-звериному, смогла увернуться. А вот её защитник в тот же миг вцепился зубами в бок Стаса, отчего тот заскулил – от боли или от неожиданности, и мир на мгновение померк перед глазами.

– Мишка, прекрати! – закричала самка на другого волка, что недовольно отступал, всё ещё щерясь и с агрессией поглядывая на противника. – Ты его покалечишь, идиот!

Стас же, собрав всю свою волю и пытаясь загнать боль поглубже в себя, попытался отыграться, и набросился на Мишку, сумев садануть его зубами.

Теперь настала очередь Царя выть от боли, но тут опять вмешалась Катька.

– Разбежались по углам, быстро!

Этот приказ подействовал как ушат воды на голову, и Стас не мог ему сопротивляться. Тяжело дыша, всё ещё опасаясь нападения, он отполз в угол, но ложиться не торопился, хоть ему и было нестерпимо больно.

Катя попыталась приблизиться, но он тут же зарычал, всем своим видом показывая, что он против этого.

– Я просто хочу помочь! – заявила она. – Дай осмотрю рану…

Но Стас взбеленился ещё больше, и девушке пришлось отступить.

Мишка, уже в образе человека, с неприязнью косился на него, держась за свой покалеченный бок. Царю явно не нравилось, что внимание Катерины направлено не в его сторону, ведь он тоже был ранен.

– Ладно. – девушка смотрела только на Стаса, двигаясь осторожно и говоря медленно. – Мы сейчас уйдём, отлежись тут. А когда проснёшься, иди домой. Я тебя позову, когда надо будет.

Кивком головы Катя пригласила Мишку к выходу, и когда дверь за ними грохнула, Стас ещё долго прислушивался к удаляющимся шагам и голосам. А после, когда всё стихло, позволил себе, наконец, расслабиться. И провалиться в бездонную яму тревожного недолгого сна.

Слава богу, очнувшись, он вновь обнаружил себя человеком.

Но легче от этого ожидаемо не стало.

Глава 12

Дана, поражённая и загруженная до предела поступившей информацией, ещё долго смотрела на бабку и не знала, что ей сказать. С одной стороны, начало этой байки испокон веков (ну, сколько она себя помнила), блуждало по деревне, но та же Прасковья вечно махала рукой – мол, брехня всё это. Ни в каких оборотней и ведьм она «как бы» не верила, и то же мнение навязывала внучке, да и всем окружающим тоже.

И сейчас, заговорив о таком, просто выдала сама себя с головой. Суеверная, оказывается, у неё бабуля…

Страшная история Зои и подставивших самих себя жителей деревни брала за живое. Но… при чём тут была она? «Шоу» с погребением «ведьмы» и перевоплощением людей в животных было очень давно, если вообще – было. Дана была всё же склонна думать, что эту страшную сказку выдумали специально, чтобы пугать детей. Не более.

– Баб… – пытаясь сдержать укор в голосе, начала девушка. – Ты же не серьёзно…

– А как жа! Шутить буду, агась. Дед-то твой покойный… как вспомню, аж мурашки по коже! Когда первый раз… думала, головой того! Ан нет! Перекинулся в зверя и давай на меня бросаться! Это я потом приноровилась, запирать его стала в погреб, а поначалу… И отец твой… Охохо, девонька, гены-то в тебе эти же…

– Постой! – остановила её Дана. – Ты говорила, на охоте отец погиб?!

– На охоте и погиб. – вытирая слёзы с ставшими мокрыми глаз. – Застрелили его, пока в волчьей шкуре бегал. Охотники так сказывали. А как нашли, человеком уже был. Мёртвым…

Разве такое может уложиться в голове?

Дана уже не перечила, не спорила. Лишь смотрела на бабушку испытывающим взглядом, желая найти ещё хоть какие-то признаки безумия.

– Хочешь сказать, я тоже скоро по лесу в волчьей шкуре побегу? – наконец отмерла она, хмыкнув. – Ты вот вроде замечена не была…