Да - часть I (СИ)

– А у него был ленивый младший брат, который должен быть стать сихэ. Ведь обязательно продолжать дело клана… Ну, вот, он решил, что это не справедливо…

– Я обещаю вам пересмотреть это, – прервал ее Нацхи, – Вы правы, система давно устарела.

– А вы не хотите еще блинчиков?

Ласс уже потянул к Нацхи маленькую ладошку.

– Спасибо, мы пойдем уже, – Най аккуратно прикоснулся к ней одним пальцем.

– А с собой? – предложила Калипсо, вызвав ироничную улыбку Хана.

– Ага, давайте, давайте! – поторопил Юрий.

– До свидания, Калипсо, удачи вам, – сказал Нацхи.

– Да, удача мне пригодится. Я жду не дождусь, когда же он вернется…

Все трое покинули гостеприимный дом и повернули к деревне Туманное.

– Стойте-ка, Нацхи! – вдруг заговорил Юрий.

– Что за фамильярности с Ханом? – возмутилась Хелен, приостановив коня.

– Я вернусь, пороюсь в его вещах, – продолжал ксэ, не обращая на это внимания, – думаю, найду много интересного…

Нацхи взглянул на Хелен, ожидая ее реакции.

– Ну, иди, поройся… – пробормотала она, и добавила про себя: «…Как бомж на помойке!»

Най усмехнулся и одобрительно кивнул.

– Только без следов, разумеется.

– Обижаете! – не без самолюбия воскликнул вор и резко развернул коня.

Он объехал деревню и зашел к дому Калипсо из противоположных ворот, так, чтобы из окон кухни его не было видно. Оставив коня, Юрий принял облик маленькой ящерки и пополз по стене дома к окну одной из комнат второго этажа. Он только заглянул туда и сразу понял, что это далеко не комната Тимура – в глаза сразу бросалась детская колыбель. Юрий дополз до второго окна. Комната мало чем отличалась от сотни таких же в общаге Тапочкино. Он забрался туда, проделав в стекле небольшую дырочку чакрой Огня. Там он принял обличие человека и подошел к столу, на котором без всякой маскировки лежал лист бумаги с указанием действий войск повстанцев. Конечно, Юрий прихватил его и принялся рыться в ящиках стола. То есть, естественно, не «рыться» а аккуратно перебирать содержащиеся там бумаги, не то, что всякие дилетанты – обворошат всю комнату и ничего толком не найдут в этом диком хаосе. Однако, ничего, кроме кипы чистой бумаги ему наблюдать не пришлось, и он предпочел больше не испытывать судьбу и слинять по-быстрому.

***

Но ты от злобы устал и от страха продрог,

Я тебе преподам твой последний урок.

Я никогда не любил убивать, но иначе не мог.

Я никогда не любил ворожить,

Я никогда не любил воскресать,

Я никогда не любил убивать,

Я никогда не любил,

Но иначе не мог...

(Канцлер Ги, «Тень на стене»)

Воспоминания Макса: Мощный поток энергии… Яркая вспышка… Я словно сплю... Я во ТЬМЕ… Я не чувствую ничего... Я просто иду, не зная, куда и зачем… Мне кажется, что прошла уже целая вечность... Пока, наконец, я не вижу свет... Это кажется лишь маленькой точкой, но это СВЕТ, и ему я рад больше, чем заблудившийся в пустыне – воде... Тысячи душ пытаются приблизиться к свету и снова жить... Но они не могут… А я могу! Я бегу к манящей цели, но вдруг останавливаюсь, потому что вспоминаю, что мне нужен ОН… Я пробиваюсь сквозь толпу молящих о свободе душ, пока не заметил его… Я дал ему руку, он жадно за нее ухватился…

Когда Макс с душой Тимура выбрался с восьмого Уровня, на Земле было уже раннее утро. И Даша уже тихонько сопела в комнатенке Игоря, а Юрий всего несколько часов назад уплетал блинчики Калипсо. Только двум братьям не было дела до всего этого. Они и думать не могли об этом. Ни о чем другом они тоже думать не могли. Опершись на противоположные стенки адского лифта, они доехали до первого Уровня и пошли наверх.

– Спасибо… брат… Я стал сильным, – только сейчас заговорил Макс.

Тимур свел посмотрел на него, но продолжал молчать.

– Подожди, – продолжил Макс, остановившись, – я сделаю тебя Шеганом. Ведь ничего не будет с тобой?

Тот покорно подошел, ожидая вспышки внутренней силы, которая должна будет помочь хоть как-то держаться, потому что дальше терпеть это мучительное состояние было невозможно. И Макс впустил в душу мощную Тьму, которая сейчас была спасительной, словно морфий для изнемогающего от боли. Теперь Тимур чувствовал себя чуть увереннее и даже мог бы предположить, что месяц-другой еще сможет существовать.

– Ты вернешься к ней?

Тимур кивнул. Макс без всяких рассуждений пошел в Кошкино. Тимур последовал за ним, словно это он провожал брата к дому любимой девушки. Солнце плавно выползало из-за горизонта и растекалось по небу светлым золотом. Деревня встретила их немым оцепенением. Казалось, пространство замерло. До самой двери теплого дома они дошли вместе. Тимур задержался у порога, впиваясь в Макса взглядом.

– Что?.. Что ты так смотришь на меня? Я ухожу. А ты остаешься.

– И куда?

– А не твое дело! – вдруг ответил Макс, – Нравится? Оставаться нравится?! – ощущалась нарастающая истерия.

– Все еще не угомонился? Тебе мало мести? – сказав это, он тихо вошел внутрь.

Он не ждал ответа. Зачем слушать это снова? Их обоих свела с ума эта история. Тимур подошел к дивану сбоку, склонился над рыжей девушкой и прошептал:

– Калипсо...